Три минуты молчания. Снегирь. Георгий ВладимовЧитать онлайн книгу.
же про себя ничего не знает.
У Центральной проходной я оглянулся напоследок и ничего не увидел. Туман загустел – кажется, руку протянешь и пальцев своих не разглядишь.
Однако бичи меня разглядели. Совсем, бедняги, задохлись, но догнали у проходной. И с ними торгаш, с чемоданчиком. А я и забыл про них.
– Что же ты подводишь? – Аскольд кричит. – Мы к тебе со всем доверием, а ты и закосил. Как это понять, Сеня?
Торгаш меня сразу глазами смерил.
– Этот, что ли? Напялим.
Он в порядке был морячок – ладненький, резвый, шуба-канадка на нём с шалевым воротником, мичманка на месте, козырёк на два пальца от брови. Это мы, сельдяные, всё больше в пальтишках, в телогрейках. А торгаши себя уважают.
Мы отошли шага на два, за щиты с газетами, и тут он вытащил свою курточку.
Какая это была курточка! Просто явление природы, и более того. Поперёк груди – белые швы зигзагами, подкладка – сиреневая, скрипучая, карманы внутри на «молниях», и по бокам ещё два косых, белым мехом отороченных, и капюшон на меху, а от него до пояса «молния», а в плечах погончики вшитые с «крабом», без всяких там якорей, якоря – это старо, и рукава тоже мехом оторочены. А насчёт цвета и говорить не будем – как штормовая волна баллах при восьми и когда ещё солнце светит сквозь тучи…
– Сдохнуть можно, – пучеглазый чуть не навзрыд. – Эх, ты, мой куртярик!
– Ладно, ты, – Вовчик ему сурово. – Не куртярик, а прямо-таки куртенчик. Ты только руками не лапай, твоим он не родился.
– Ну, как? – торгаш говорит. – Тот самый случай?
Мне бы спросить, почём твоё сокровище, но так же не делается, так только вахлаки на базаре торгуются, надо сперва намерить. Я скинул пальто, дал его Аскольду подержать, а пиджак взял Вовчик. Курточка мне и вправду оказалась «в сам раз», ну чуть свободна в плечах. Но это ведь не на год покупается, я же ещё раздамся.
Они меня застегнули, прихлопали, поворотили на все стороны света, торгаш с меня шапку снял и свою мичманку мне надел, как полагается. Потом открыл чемоданчик – там у него в крышку вделано зеркальце.
– Не торопись, – говорит, – посмотрись подольше. Надо же знать, какое действие производишь. Акула увидит – в обморок упадёт.
Вид был действительно – как у норвежского шкипера. Только скулы бы чуть покосее. Рот бы чуть пошире. Глаза бы – не зелёные, а серые. И волосы без этой дурацкой рыжины. Но ничего не поделаешь.
– Сколько? – спрашиваю.
– Ну, если нравится, то полторы.
– Как «полторы»? Ты же сотню просил.
– За такую курточку, родной, не просят. За неё сами дают и говорят спасибо. Кто тебе сказал – сотню?
Бичи, конечно, уже по сторонам загляделись.
– А больше, – говорю, – она не стоит.
Торгаш моментально мичманку с меня стащил и куртку расстёгивает.
– Будь здоров, – говорит. – Привет капитану!
– Постой. – Я уже понял, что так просто мне с нею не расстаться. – Сколько, если для конца?
– Вот