Я вас люблю. Ирина МуравьеваЧитать онлайн книгу.
города, у заморского, нагнало-то силушки, ох, черным-черно, ох, черным-черно, черней ворона. И пехотою тут никто не прохаживает, на добром коне не проезживает. Тут подъехал он, свет-Володюшка, на добром коне к черной силушке, и как стал ее да конем топтать, да конем топтать, да копьем колоть…
Таня зажала уши ладонями.
– Вам плохо? – испугался Зушкевич. – Они от души ведь!
Невысокая, с черными волнистыми волосами и очень черными бровями женщина подошла к гробу, низко поклонилась и поцеловала затянутую траурной тканью крышку.
– Ольга Леонардовна! – продышал двоюродный брат. – Она понимает, сама овдовела…
За Ольгой Леонардовной начали подходить остальные. Все они низко кланялись, размашисто крестились, и все целовали то место на крышке гроба, которое словно бы выбрала для целования черноволосая Ольга Леонардовна. Таня посмотрела на серьезное, мягко улыбающееся ей с фотографии лицо умершего жениха, и вдруг что-то больно ударило прямо в сердце. Она пошатнулась и всею тяжестью оперлась на руку Зушкевича.
– Пойдемте, пойдемте, подышим… – пробормотал Зушкевич, подхватывая ее.
Они вышли на улицу. Зеленоватый дождь перестал, но еще раздраженнее, еще сильнее пахло сиренью.
Толчок внутри ее повторился, но теперь он был мягче и гораздо ниже: в самую середину живота.
– Вам плохо, Татьяна?
Таня покачала головой.
– Хотите, вернемся?
– Да, лучше вернемся, – прислушиваясь к медленному, ноющему замиранию толчка, ответила Таня.
На сцене никого не осталось, но в большой комнате позади нее был накрыт стол. Поодаль – уже без факельщиков – стоял осиротевший гроб, и на нем – тоже осиротевшая, словно ставшая ненужной фотография Шатерникова. Актеры и актрисы негромко переговаривались вокруг стола и закусывали. Вина не было, но было много водки, разлитой в кувшины, как будто это вода.
– А мы тут будем небо коптить, пока люди гибнут! – говорил Качалов. Увидев вошедшую Таню, повел на нее своими дымными актерскими глазами. – Налить вам, прекрасная незнакомка?
– Нет, благодарю вас, – ответила она.
Ольга Леонардовна, только что подцепившая с большого блюда ломтик чего-то красного, обернулась.
– Поешьте, – просто сказала она, приподнимая густые черные брови. – Помянем героя!
Водку налили в граненые стаканы и выпили, не чокаясь.
– Все знают, кто вы, – продолжала Ольга Леонардовна, придвинувшись к Тане и оттеснив от нее быстро жующего двоюродного брата. – Хорошо, что у вас будет дитё. Носите прилежно.
– А я вот возьму и туда же! – мрачно сказал Качалов. – На поле сражений!
– Куда вам на поле сражений? – усмехнулся один из факельщиков, так и не снявший цилиндра. – Извольте остаться на своем месте!
– А вот не изволю! – оскалился дымный Качалов. – И вам, господин Станиславский, грех меня отговаривать!
– Да будет вам, право! – отмахнулся Станиславский. – Без грима боитесь на улицу высунуться. Там