Омичка навсегда. Лирика и мистика. Любовь СушкоЧитать онлайн книгу.
музыку дарил. И бури рокот
С гармонией сливался, и во мраке
салютов запоздалая возня,
Прелюдия к стихии или драме,
сияние и страсти, и огня.
Город тает в тумане
Мы могли быть счастливы с тобой,
В городе, растаявшем в тумане.
Где бредет по улочкам любовь,
И Городовой куда-то манит.
Там давно забыта суета,
И слагают дивные сонеты,
Не боятся черного кота,
Если возникает плут наш где-то.
На причале замер адмирал,
И друзья зовут нас снова в гости,
Саксофон забытый зазвучал,
Озаряя светом дивный город,
Не найти таджиков и старух.
Но расстроит это нас едва ли,
Жизнь прекрасна, если украдут,
Демоны тревоги и печали.
И хранятся тайны и стихи,
В облаке туманов и иллюзий,
Здесь красивы сны и старики,
Не штурмуют эскалатор люди…
Здесь живет веселая любовь,
Страсть танцует танго у причала,
Мы могли быть счастливы с тобой,
В снежном граде, ставке адмирала
Тихо в городе снов
Тихо в городе снов
пролетают снежинки, как птицы,
На ладони садятся,
и снова уносятся в ночь.
Почему в том пространстве
мне снова легко воплотиться,
Белый облачный кот
вдруг покорно ложится у ног.
В этой бури страстей
проступают какие-то лица,
И печальные знаки,
как звезды, чуть ближе на миг,
Тихо в городе снов
пролетают снежинки, как птицы,
И шуршат, словно тени,
листы тех прочитанных книг…
Мы иллюзии тешим,
реальность легко отвергая,
И в печали и радости
снова уходим, шутя,
Там легко и просторно,
и в бездну стихов увлекая,
С нами ангелы шутят,
снежинки навстречу летят.
И давно позабыв
этих улиц и храмов громады,
Мы воздушны во сне,
и ничто там реальности бред.
Тают души от счастья,
и больше страдать нам не надо.
В тихом городе снов
нас окутает ласково свет…
Мы живем, мы парим,
и срываем ненужные маски,
Светлой музыки плен
вдохновляет на новый полет.
Снежный облачный кот
шепчет новые дивные сказки,
Подарив вдохновенье,
печали он дерзко крадет.
Почему в том пространстве
мне снова легко воплотиться,
Белый облачный кот
вдруг покорно ложится у ног.
Тихо в городе снов,
пролетают снежинки, как птицы,
На ладони садятся,
и снова уносятся в ночь.
Городовой на Любинском
Дух