Омичка навсегда. Лирика и мистика. Любовь СушкоЧитать онлайн книгу.

      Над городом свинцовы тучи бродят,

      И словно оправданья ищет гений.

      Но арестантов партию приводят,

      Сюда, на край земли, для исправленья.

      Отторгнуты от питерской пучины,

      Замерзшие, несчастные, больные

      Они идут, виновны и невинны,

      И смотрят с интересом остальные.

      Здесь не было ни рабства крепостного,

      Ни роскоши, пленившей навсегда,

      И только Достоевский с нами снова

      На Тарские ворота смотрит: «Да,

      Здесь мертвый дом» запишет он позднее,

      И словно вспоминая все грехи,

      Сначала слабо, а потом сильнее,

      Работает, ведутся дневники.

      Иртыш бурлит, дерутся арестанты,

      И губернатор с ним почти учтив,

      Он понимает эту мощь таланта,

      И оттого порой красноречив.

      И где-то там высокий брег и воля,

      Хотя Иртыш хоронит Ермака,

      Я на брегу, и кажется там двое

      Ведут беседу, и луна легка.

      Оковы каторжан, потоки света,

      Печаль до срока, горе без конца,

      И вдруг во тьме далекая комета

      Лучом коснулась скорбного лица.

      И мертвый дом, отчаянью внимания,

      Пытался арестанта обогреть.

      И омичи, о рабстве смутно зная,

      Могли ль понять, и начинали петь

      Там в рощах соловьи, на бал спешили,

      Над Любинским порхая в поздний час,

      И кажется, что здесь иные шири,

      Он не поймет, но он осудит нас.

      О смертной казни скорбно забывая,

      Мечтая вновь вернуться в Петербург,

      Ведя дневник и яростью пылая,

      Он этот мир далекий не забудет.

      И при луне неспешные беседы,

      Другая жизнь, другие голоса,

      И вот они зовут его к обеду,

      И арестант свободен полчаса.

      И все-таки: «Тот мерзкий городишко» —

      Он гневно вспоминает мертвый дом.

      Но кажется, что это даже слишком,

      Читая дневники, поймем с трудом.

      Здесь памятник ему потом откроют,

      Забытые в том питерском аду,

      Где гений говорит лишь сам с собою,

      И где герои бедные бредут,

      То с топором, то с фигой над Невою.

      И плач, и стон, но это мир родной,

      Мерещится и окрик злой конвоя,

      И губернатор с щедрою душой.

      Он рвется вдаль, еще не понимая,

      Что там страшнее и темней всегда,

      А здесь, над Омском, в тишине сияет

      Высокая и яркая звезда.

      И сила духа, и свобода слова

      Мерещатся в каком-то казино.

      И проводивши гения больного,

      Мой град его