Коко. Питер СтраубЧитать онлайн книгу.
он ведь со своими друзьями-балбесами, и все, что ему нужно сейчас, – это не лежать, а двигаться, и вообще, если человек в состоянии произнести по буквам «Сингапур», значит, он еще не в хлам…
Без какого-либо перехода Конор вдруг обнаружил себя в коридоре. Отчего-то плохо слушались ноги, и Майки крепко держал его за левую руку.
– А какой у меня номер? – спросил он Майки.
– Ты в одном номере с Тиной.
– Славный старина Тина…
Они повернули за угол и очутились прямо перед славным стариной Тиной и Гарри Биверсом, ожидавшими лифт. Биверс причесывался перед большим зеркалом.
Следующее, что запомнилось Конору, – как он сидел на полу кабины лифта, но умудрился подняться на ноги до того, как открылись двери.
– А ты классный, – сообщил он затылку Биверса.
Двери лифта раскрылись, и они довольно долго шли по каким-то бесцветным длинным коридорам, заполненным людьми. Конор то и дело натыкался на парней, слишком нетерпеливых, чтобы выслушивать его извинения. Он слышал, как люди пели «Дорогу домой», самую красивую песню на свете. От ее слов ему хотелось плакать.
Пул следил за тем, чтобы он не падал. Интересно, подумалось Конору, знает ли Майк, какой он славный парень, и решил для себя: нет, не знает, и именно это делает его таким славным.
– Да я правда в порядке, – заявил он.
Потом он сидел рядом с Майклом в затемненном зале. Черноволосый мужчина с усами ниточкой, с чем-то вроде чемпионского пояса под смокингом, пел «Америку прекрасную»[29] и скакал по сцене перед оркестром.
– Джимми Стюарта мы пропустили, – шепотом пояснил ему Майк. – Это – Уэйн Ньютон.
– Уэйн Ньютон? – изумился Конор и следом понял, что сделал это слишком громко: люди засмеялись над его словами. Конор страшно смутился оттого, что Майкл разъяснил ему происходящее: Уэйн Ньютон был просто толстым подростком, который пел, как девчонка. Этот «крутик» из Лас-Вегаса вовсе не Уэйн Ньютон. Конор прикрыл глаза, и весь темный зал тотчас принялся катать его огромными, все увеличивающимися кругами. Конор обнаружил, что не может поднять веки. Слух заполнили аплодисменты, свист, одобрительные выкрики. Он успел еще услышать, как первый раз всхрапнул, и – отключился.
– У нас не так много групи[30], как у музыкантов, – сказал Пулу Гарри Биверс, – но они сюда подтянулись. По сути, они женщины-матери, с неудержимой и малость извращенной тягой к развлечениям. Что, тяжелый? Уложи его на свой диван и спускайся к нам в бар.
– Я бы сейчас и сам поспал, – сказал Пул. Конор Линклейтер, сто шестьдесят фунтов мертвого груза, завещанные ему Тиной Пумо, едва стоял, привалившись к его плечу. От Биверса несло алкоголем.
– «Вьетнамские» групи не так просты, но со временем я разобрался в них. Они отталкиваются от идеи, что мы – солдаты и бойцы, но в какой-то мере более духовные, чем другие ветераны. Это раз. В них жива частичка социальных работников, и они желают продемонстрировать, что наша страна все же любит нас, – это два. И третье – они не знают, что мы там делали,
America the Beautiful (