Брабантский мастер Иероним Босх. Дмитрий ОвсянниковЧитать онлайн книгу.
художника, мастер Антоний поначалу даже опасался, что мальчику не хватит необходимой живописцу усидчивости, однако вскоре понял, что ошибся в своем младшем ученике. Шустрый, казавшийся суетливым Йерун проявил рвение в учебе, а грифель в его руке не уступал в скорости его же языку.
Йерун никогда не замирал перед мольбертом надолго, не вглядывался молча в поставленный перед ним предмет, который предстояло изобразить. Он быстро перемещался между предметом и рисунком, а после казалось, что изображение возникло само собой, словно по волшебству. Причем изображение всякий раз выходило весьма недурным. Однако были редкие случаи, когда, достигнув достаточного внешнего сходства, Йерун не останавливался. Он продолжал – и одному Богу было известно, во что превратит рисунок его неудержимая фантазия.
Если вещь, нарисованная по заданию учителя с натуры, была изображена достаточно строго, то все, что взято Йеруном из головы, дышало безудержным озорством, помноженным на детскую неловкость рисунка. Впрочем, в неловкости не было ничего удивительного – постигать мастерство художника сыновья Антония начали, как полагается, с самых азов, и учиться изображать людей им предстояло еще не скоро, перед этим их ожидало множество упражнений на более простых предметах. В обучении мастер Антоний был весьма строг и последователен, шаг за шагом передавая детям то, что сам в свое время получил от отца.
Впрочем, нехватка навыков не останавливала Йеруна. Стоило учителю хоть немного отвлечься, оставить мальчика незанятым, как он тут же брал дело в свои руки. Тогда по краям рисунка начинали бегать нарисованные человечки – чаще всего смешные и нескладные, больше похожие на альраунов, чем на людей. Попадались и сами альрауны – их Йерун рисовал не реже, чем людей, и с куда большим удовольствием. И более прилежно, чего уж там. Быть может, дело было в том, что этих диковинных существ никто никогда не видел, стало быть, можно было не стесняться, изображая их как угодно. Народная фантазия чаще всего представляла альраунов с вороньими лапами вместо ступней – Йерун охотно воспроизводил эту деталь, но ею не ограничивался. Были здесь и крылья, и хвосты ящериц, и лапы лягушек. Островерхие шапки, которые чудной народец носил, натянув едва ли не на глаза, на рисунках младшего ван Акена чаще всего походили на перевернутую воронку. Но Йерун не ограничивался и этим – часто на его рисунках живые существа сочетались с неживыми предметами. В ход шло все, что только попадалось на глаза или всплывало в памяти, будь то горшки или шапки, корзины или лодки. Не оставались без внимания и музыкальные инструменты. Стоило младшему ученику художника заметить хотя бы малейшее сходство неживого с живым, оно непременно появлялось на рисунке очередным чудным созданием – иногда странным, иногда страшным. Привычная домашняя утварь вставала на длинные тонкие ножки, начинала моргать круглыми глазками. Иногда даже могло показаться, что она приходит в движение.
Старший брат Гуссен смотрел на забавы