Этот дикий взгляд. Волки в русском восприятии XIX века. Ян ХельфантЧитать онлайн книгу.
еще большему смущению Данилы и раздражению Николая, в кабинет вбегают его сестра, семнадцатилетняя графиня Наташа, и младший брат Петя, которые требуют взять их с собой на охоту. Наташа бунтует против традиционных гендерных ролей: она называет охоту своим «самым большим удовольствием» и приказывает ловчему присоединить к охотничьим собакам ее собственную свору [Там же: 246]. Это согласуется с дальнейшим раскрытием образа Наташи в сцене охоты, которая служит для того, чтобы подчеркнуть и особо выделить присущую Наташе особую русскую женственность, а также нарушение ею маскулинных кодов38. Тот факт, что у Наташи есть личная охотничья свора, отражает масштабы охотничьего хозяйства Ростовых, поскольку собственных борзых держали только женщины из высшей аристократии и царской фамилии39.
Когда охотничий отряд, возглавляемый Николаем верхом на рыжем донском жеребце, выезжает из усадьбы, становится понятна его полная численность:
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми выехало доезжачими и выжлятниками 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130-ти собак и 20-ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к Отрадненскому лесу [Там же: 247].
Губин в своем сочинении 1890 года приводит конкретные цифры, по которым мы можем оценить размеры охотничьего отряда Ростовых в исторической перспективе. Он указывает, что минимальная численность охоты составляла восемнадцать гончих с одним ловчим и двумя помощниками, а также не менее пяти свор борзых, по четыре в каждой своре. Самая крупная охота, продолжает Губин, должна была состоять не более чем из сорока гончих с ловчим и тремя помощниками, а также двенадцати свор борзых, по три в каждой своре. Впрочем, Губин упоминает, что в более раннее время охота иногда насчитывала до пятисот гончих, хотя обычно они разбивались на отдельные стаи [Губин 1890, 1: 8–9]. Реутт в своем руководстве, написанном почти за полвека до работы Губина, по времени значительно ближе к эпохе, описанной Толстым, приводит довольно любопытные рекомендации, не называя конкретных цифр, но уделяя основное внимание количеству гончих и их «голосам». Посоветовав читателю держать охотничье хозяйство по средствам, чтобы не остаться «без лесов, полей», он продолжает:
…число смычков должно соответствовать местности, потому что большую стаю так же неприятно слышать на малом острову, как большой оркестр в тесной комнате; малая же стая в больших отъемах, в дремучих рощах, напоминает жизнь человека в большом свете, с малыми средствами [Реутт 1846, 2: 2].
Рекомендации Реутта особенно интересны потому, что в них подчеркивается важность звуков, издаваемых стаей, что составляло
Орландо Файджес в начале своего «Танца Наташи» сосредоточивает внимание на изящном народном танце, который Наташа исполняет, когда они с Николаем после охоты посещают простое жилище дядюшки [Figes 2002: XXI–XXVIII]. По мнению исследователя, в этом эпизоде воплощена тоска Толстого по истинно русскому, не знающему классовых различий обществу, символом которого выступает Наташа.
Описание царского охотничьего хозяйства на протяжении правления династии Романовых см. в [Туркин 1913]. Особой страстью к охоте отличались императрицы, правившие бо́льшую часть XVIII века [Там же: 71–85].