Комната одиночества. Александр ВолковЧитать онлайн книгу.
ихнего училища. Посмотрел тот будущий постовой на Серегин портрет в натуре и говорит, как приговор читает:
– Врач!
Вот так.
В общем, причин смыться из города русской славы у меня было предостаточно. И когда мне старый гипертоник предложил Поти, я даже обрадовался. Захотелось покоя и тишины, а то, не дай Бог, менты повяжут.
В общем, через несколько дней, которые пришлось ожидать до получения приказа, я провалялся на койке в гостинице. Серега и Олег, конечно, теребили:
– Пошли на Солнечный? – или: – Пошли на Хрусталку?
Но я наотрез отказывался. Эти местные пляжи уже осточертели. И когда я получил приказ, то в тот же день ринулся к новому месту службы.
Все.
Когда пронырнули под горками в этих бесконечных тоннелях, стало легче дышать. И вообще, я заметил, что стоит куда-то поехать, как сразу становится легче на душе. Как будто сидя на одном месте тебя кто-то душит или кишки выматывает, или еще что-нибудь нехорошее вытворяет.
Я валялся на верхней полке и размышлял на тему: «Куда я еду»?
В Грузию. Страна Великого Моурави, но это раньше было. Потом, эта страна кого-то еще. Стал припоминать, но вспомнил только Гоги с курса старше нашего на два года. Я не знал тогда, все ли грузины такие, но Гога, как рассказывали знакомые ребята, первые два курса был вообще как не грузин. Целыми днями сидел и переписывал в тетрадки все подряд: книжки, конспекты, таблицы, и первые два года его никто не видел ни на улице, ни в городе, ни тем более в кино. Я как-то наблюдал сцену. На КП ввалилась толпа грузин, мужики в этих самых кепках с длинными курчавыми козырьками, необъятные бабы и детишки со смазливыми мордочками. Нужно признать, что грузинские детишки очень симпатичны. Впрочем, детишки других наций тоже, только я не присматривался. Только в Грузии, куда не бросишь взор, всюду детишки, и даже за столом в каком-нибудь духане.
Так вот, начала эта делегация по обыкновению рваться на территорию, куда нельзя. Слышу:
– Пусты! Гыдэ Гоги, мой брат? Мэнэ нада!
Дежурный по КП был с курса Гоги, и, видимо, знал, как себя вести, говорит:
– Гоги сейчас придет, он пошел в парикмахерскую, а из нее направится в комиссию для фотографирования. Его фото, как передового отличника, будет вставлено в рамку и вывешено у первого корпуса, справа от входа.
Ясно, что дежурный знал натуру делегации. Я еще подумал тогда, почему у первого корпуса, да еще справа? Ну, первый корпус – это управление, а справа подсобки, караул, склады обмундирования, туалеты. В общем, ничего не понял, видимо, дежурный только трепался.
Самое интересное не это. Когда дежурный произнес свой монолог, этот, что рвался больше всех, в кепке с длинным козырьком из каракуля, развернулся и все перевел на грузинский.
Боже, что началось! Детишки запрыгали от радости, тетки в плач, и все приговаривают:
– Вах! Вах! – и далее по-грузински.
Сейчас бы я понял, что они приговаривали по-грузински, но тогда, естественно, нет, ведь я еще не служил в Грузии.
Далее про Гоги. На третьем или четвертом курсе его в строю уже не видели, он ходил в кожаном