О чем поет сердце. Важные решения, неслучайные встречи и музыкальная шкатулка, которая спасла три жизни. Любовь КурилюкЧитать онлайн книгу.
Нас всех поувольняли. Отец слег сразу. Мама умерла год назад. Уже многое продала, работы нет. Не знаю, что дальше делать, Тань.
И вдруг Светка зарыдала. По-детски, с подвываниями, всхлипами и причитаниями. Она уткнулась в Танино плечо и ощутила такой знакомый со студенческих лет аромат сигарет, запах Таниной надежности.
– Перестань, а то я Вовку позову. – Таня быстро встряхнула подругу и потащила ее к машине. – Пойдем, надо поговорить.
Володя, недовольный, смотрел на двух женщин на заднем сидении.
– Куда едем? – строго спросил он.
– Давайте к нам. – Света неуверенно посмотрела на друзей. – Замерзли, наверное, пообедаете. У меня колбаса есть, хлеб. Вы бутерброды же будете?
Те кивнули.
– Значит так. – Татьяна ходила взад-вперед по Светкиной кухне, переставляла посуду на столе, лихорадочно думая. – У нас много товара. Много и брака. Если договорюсь, мы сможем его забрать, подправить и продать. Выручку будем делить. Вовка, ты сможешь возить нас в свое рабочее время? Отец отпустит?
Тот пожал плечами, следя глазами за подругой. Таня, с горящими глазами, пылающими щеками, заставляла влюбляться в себя все больше.
– Ты, Светка, будешь ездить с нами. Так сможем торговать по разным точкам сразу. Умеешь торговать?
Света, как всегда, растерянно покачала головой.
– Ничего-то ты не умеешь. Ладно. Так, вот носки. Ты продаешь, Володя, ты покупаешь. Придирайся, канючь, потренируй нашу москвичку. Начали!
Еще долго отец Светы слышал доносящиеся с кухни странные реплики, возгласы и скандальные высказывания. Свету учили жизни. Не той, к которой она привыкла, а той, что потом будет гордо именоваться предпринимательством.
Вовка с тех пор возил девчонок по всем городам и весям, что располагались в пределах досягаемости от Москвы и Таниного родного городка. То тут, то там вдруг выставлялся стол. Татьяна хорошо поставленным голосом зазывала покупателей, расхваливая носки, чулки и колготы, Света упаковывала товар в пакетики, что Вовка выпросил у отца. Делать все нужно было быстро. Они уже не раз сталкивались со страшного вида дяденьками, что недобро смотрели на деньги, тонущие в Таниной сумке.
– Ох, ребята, боюсь я. – Таня иногда вдруг начинала нервничать. – Мать рассказывала, кого-то с фабрики так избили за то, что не поделились они выручкой.
– Не говори ерунды. – Володя храбро смотрел на дорогу, чувствуя, как потеют руки. – Прорвемся.
Свете было тяжело. Неприспособленная, домашняя, стеснительная, она боялась всех этих вылазок, озиралась по сторонам, ожидая беды. Но деньги – реальные, шуршащие, которые можно было потом в нужном месте обменять на продукты, заставляли ее переступать через себя. Хрустальная ваза, так заботливо выращенная матерью вокруг души дочери, трескалась, ломалась, давая ростку самостоятельности и уверенности, отчаянной, почти животной, пустить первые побеги.
В тот вечер, поторговав в Подольске и попав в сильную метель, женщинам пришлось идти на станцию. Володя не смог вытащить машину из снега, обещал завтра приехать.
– Езжайте