Тихие сказки. Зинаида МиркинаЧитать онлайн книгу.
как прилетел. Собственно, он никуда не улетает, как и не прилетает ниоткуда. Он всегда здесь. Но ты… ты, милый мой, куда ты смотришь? На вещи? Ты ищешь его среди вещей? Но… ведь он – с другой стороны, всегда с другой стороны. Ты смотришь не в ту сторону.
– Как не в ту? Я смотрю во все стороны.
И всегда на вещи. А он по ту сторону вещей. Не понимаешь? А кто тебе сказал, что надо понимать?
Ветер качнул занавеску. Ветка изогнулась каким-то неизъяснимым движением. Тебе это понятно?
– Но это же так… все, а при чем же тут ангел?
– А тебе надо, чтобы было не все, а что-то, что-то выделенное, заметное… Ты снова забыл, что ангел такой незаметный… И ты, может быть, родился для того, чтобы научиться замечать незаметное…
– Так, может быть, его нет?
– На этот вопрос никто тебе не ответит, кроме тебя самого. Никто. Или ты сам заметишь его, или так и проживешь, не заметив…
Замечает ли своего ангела младенец? Нет. Он еще вообще ничего не замечает. Просто он не расстается со своим ангелом. Все время сосет его невидимое молоко.
Не расстается со своим ангелом… Вот почему он так улыбается, будто ему принадлежит вся Вечность. Такому крошке – ЦЕЛАЯ ВЕЧНОСТЬ.
Конечно, ты можешь возразить, что ему принадлежит целая вечность и порция молока. И если не будет порции молока, то его не утешит целая вечность. Но, понимаешь, молоко ему нужно, чтобы о нем не думать, чтобы ничто не стояло между ним и Вечностью, чтобы он мог спокойно улыбаться ничему и ВСЕМУ. В том числе – молоку.
Тебе не приходилось встречать людей, вполне сытых, у которых вдоволь и молока, и хлеба, и еще многого другого, и которые почти совсем разучились улыбаться, то есть вот так улыбаться – ВСЕМУ? То самодовольное движение, которое появляется у них на лицах, тоже называется улыбкой. Но это просто значит, что у нас в языке не хватает слов. Есть улыбка ангела и улыбка, от которой ангел плачет.
…Ты не знал, что ангел плачет?
Плачет.
Когда люди отворачиваются, отгораживаются и не замечают… его? – Да не обязательно его – чего-нибудь не замечают. Откуда ты знаешь, что именно это «что-нибудь» и не будет он? Он в любой момент может превратиться во все, что угодно.
Когда свет разливается по небу, по земле и заходит в твою комнату, ты разве не чувствуешь, как он обнимает тебя? Бывает ли так, чтобы он кого-нибудь или чего-нибудь не заметил? От кого-нибудь отвернулся, кого-то обошел? Бывает? Тогда бы свет не был светом… Этого не бывает. И не оттого ли где-то на дне нашего сердца такой поразительный покой, совершенно непонятный нам покой, который осел на самом дне, глубже тоски, глубже самого глубокого горя? Не оттого ли это, что где-то глубже сознания нашего живет чувство, что мы не обойдены, не можем быть обойдены и не замечены. Что То, самое главное, свет жизни нашей, не может быть безразличен ни к кому и ни к чему. Он не может пройти мимо самой малой живой крошки, мимо самого никудышного, самого горького.
Он никого не может не заметить, иначе Он – не он. Разве не это чувство