Петербургские трущобы. Том 1. Всеволод КрестовскийЧитать онлайн книгу.
type="note">[93] подъезд, – присовокупила она с улыбкой, подмигнув ему глазками, как человеку, которому таинственная роль этого «andren» подъезда была уже давно и очень коротко знакома.
«Теперь бы надо к ней заехать: успокоить там, что ли… Она писала, а я не собрался еще ни разу, – размышлял сам с собою Шадурский, медленно проходя мимо лестничных статуй. – Неприятно, черт возьми; ну, да один-то раз куда ни шло! Только то скверно, что экипаж открытый: неравно увидят еще как-нибудь… Разве во двор приказать ему там въехать?» – думал он, садясь в коляску и справляясь по письму княжны Анны об адресе ее тайного приюта.
Его сиятельство, тридцатисемилетний муж и соблазнитель, сей гордый, демонический Чайльд-Гарольд российский, – стыдно сказать! – чувствовал теперь какой-то школьнический, заячий страх за свою романическую проделку.
На Невском проспекте с ним поравнялся один из известнейших вестовщиков большого света и, грациозно послав ему рукою воздушный поцелуй, поехал, не отставая, рядом.
– Une grande nouvelle![94] – кричал он Шадурскому. – Вы не слышали?
– Что такое?
– Как! Вы спрашиваете, что такое? Вы ничего не слыхали о скандале?
– Ничего…
– Мой Бог! Об этом говорит уже весь свет… Это – вещь небывалая!..
– Что же такое?
– La jeune princesse Tchetchevinsky…[95]
– Ну?
Сплетник, вместо ответа, сделал руками несколько пантомимных, очень выразительных и понятных жестов.
– Что за вздор! этого быть не может! – с улыбкой возразил Шадурский, хотя сердчишко его и сильно-таки екнуло при этой пантомиме.
– Mais… Comment[96] быть не может?! Говорят, будто есть особы, которые читали даже письмо ее к своей матери, и предерзкое, пренепочтительное письмо! Pauvre mère! elle est bien malade pour le moment![97] Это ее убило!
– Кого же обвиняют в этом? – спросил Шадурский.
– Voilà une question![98] Конечно, княжну! Помилуйте. Ведь это кладет пятно не только на семейство, mais… même sur toute la noblesse![99] Это… это une femme tout-à-fait perdue![100] О ней иначе и не говорят, как с презрением; с ней никто более не знаком, ее принимать не станут!..
– Oui, si cela est vrai…[101] конечно, так и следует! – с пуристическим достоинством римской матроны проговорил Шадурский, трусивший в душе от всех этих слухов и убежденный в эту минуту, что действительно так следует. – Et qui suppose-t-on être son amant?[102] – спросил он.
– Вот в том-то и загадка, что не знают. Во всяком случае, это – подлец! – заключил благородный сплетник.
– О, без сомнения! – подтвердил Шадурский. А сердчишко его снова сжалось и екнуло при этом роковом слове.
– Но у нее есть брат; он, вероятно, разыщет. C’est une affaire d’honneur[103], – продолжал сплетник.
– Что же,
Большая новость!
Молодая княжна Чечевинская…
Но… Как…
Бедная мать! она серьезно заболела от этого!
Вот вопрос!
Но… даже на все дворянство!
Совершенно пропащая женщина!
Да, если это правда…
И кого считают ее любовником?
Это дело чести