Большевик, подпольщик, боевик. Воспоминания И. П. Павлова. ОтсутствуетЧитать онлайн книгу.
и событием становился приезд урядника. В нашем селе даже появление исправника было обычным делом, к графу на охоту наведывался уфимский губернатор, часто наезжали гости из Москвы и Петербурга. В Языкове и кулаков было больше, однако немало и бедноты, которая батрачила – сезонно или постоянно. Но, очевидно, потому, что в селе работу можно было найти проще, чем в глухой деревушке, я не помню среди односельчан голода и нищеты.
Языковцы возили хлеб кулаков и помещика на станцию Чишмы или в Уфу, а также товар купцов, приезжавших на базар. Постоянное общение с городским населением налагало на наших крестьян отпечаток развитости, расширяло их кругозор. Большое влияние на сельскую молодежь оказывала чайная, особенно ее читальный зал, в котором были газеты черносотенные, но, конечно, и журнал «Нива»[13]. Мы, мальчишки, вечно толкались там, слушали разговоры, рассматривали картинки в журналах.
Почему-то наш дом всегда был местом сбора соседей. Я еще маленьким помню примерно такую картину, которая повторялась почти ежедневно: отец сидит и что-нибудь по обыкновению чинит из одежды, упряжи или плетет лапти. Старший брат ему помогает, мать и бабушка прядут пряжу, мы с братишкой лежим на печи и слушаем, что говорят. Вдоль стен на лавке сидят соседские мужики и бабы и ведут непринужденную беседу. О чем только не говорили! Не только о том, кто болен, кто что делает, у кого и как живет скотина и т. д., но рассказывали разные страшные истории – о домовом, о змее, который летает к солдаткам, тоскующим по своим мужьям; о том, как русалки моют волосы в речке и путают человеческие следы; как черти ночью парятся в бане, гогоча и визжа; как ведьмы и колдуны нагоняют тоску на людей, лишают их удачи в делах и наводят порчу на животных. Бывало, к концу вечера атмосфера накалится настолько, что во двор женщины выходят только группами – в одиночку ходить боятся. И ведь до чего фантазия доходила! Например, «очевидцы» рассказывали, как оборотень их завлекал, как соседская бабка Анисья «кувыркалась на трех ножках» и кошкой убегала сосать соседских коров, как русалка манила крестьянского парня, как на вечерние игры пришла неизвестная девушка, а потом скрылась, как растаяла.
На этих вечерах часто и много говорили о жизни крестьян при крепостном праве. Рассказывала об этом главным образом бабушка Варвара, которая с детства работала на барщине, – о том, как пороли крестьян на конюшне, запарывая до смерти, как издевались над девушками, особенно красивыми: их выдавали замуж только после барина или его сыновей. Многие потом сходили с ума, топились, вешались. Она указывала и могилы этих несчастных женщин за околицей, потому что на кладбище хоронить их было «грех», как умерших «не по божьей воле, а самовольно». В этих рассказах можно было встретить и Салтычих[14], и Ноздревых[15], и иных самодуров-помещиков, о которых так много сказано в художественной литературе 40-х и 60-х годов. Можно представить, какое влияние оказывали на наши детские души такие беседы!
В 1914 году, уже пройдя тюрьмы
«Нива» – популярный еженедельник, выходивший в петербургском издательстве А.Ф. Маркса в 1869–1918 гг. Позиционировался как журнал для семейного чтения и был ориентирован, главным образом, на буржуазного и мещанского читателя; публиковал литературные произведения, исторические и научно-популярные очерки, репродукции и гравюры, фотографии.
Салтыкова («Салтычиха») Дарья Николаевна (1730–1801) – помещица, получившая известность как изощренная садистка, убийца более сотни своих крепостных. Решением Сената и императрицы Екатерины II была лишена дворянства и приговорена к пожизненному заключению в монастырской тюрьме, где и умерла.
Помещик Ноздрёв – персонаж поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души».