Волком выть. Олег РомановЧитать онлайн книгу.
крынку топлёного козьего молока с толстой пенкой, томлённого в печи. Дед такое жирное едево не переваривал, предпочитал хлёбово: варёный и мятый лорх, рассыпчатый, с искорками, звёздочками. Деревенские владелицы коров охотно покупали у бабки козье молоко за копейки, чтобы добавлять в подойники – конные вёдра – когда несли их на сдачу в молокозавод. Жирность в посудинах становилась выше. И платили сдатчицам больше. Ещё брали целебное молочко малым детям – грудничкам. Доставалось парное лакомство и старичкам.
– Дед, молочка-то снести? Давиться, чай, будешь.
Дед будто застыл, лишь иногда поскрипывал лавкой о половицы, сжимая не беззубым ртом чадившую трубку да ещё пуская, как паровоз, клубы душистого, едкого для глаз дыма через замоховевшие ноздри дряблого носища к жёлтому потолку, усиженному мухами.
– Гляди сама, Фима, мне всё равно, – наконец-то вымолвил он, тяжело вздохнув.
А вспомнился ему фронтовой эпизодик, вернее, два. Когда они с расчётом украли у немцев свою «сорокапятку», взятую уже как трофей, и как он заблудившуюся в лесу двуколку с кухней чутьём охотничьим отыскал. Вот радости было! Командир к медали «За Отвагу» представил. Да не судьба было получить – в штрафники угодил…
Во время завтрака деда осенило. Да так, что он чуть было не подавился застрявшей в дыхательном горле картошкой.
– Пойду-ка я и сварганю лабаз у того болота. Спрячусь. Вдруг счастье улыбнётся…
До заката солнышка опытный охотник готовил свой нехитрый скарб. Нашёл и направил о брусок заржавевший было без дела, удобно лежавший в привычных руках топорик. Он лежал без дела с тех пор, как изготовил дед себе добротную дубовую домовину, заваленную в углу сарая хламом от старухиных глаз. Опробовал жало о большой палец. С одного раза разрубил «сотельный» – как он звал – гвоздь на берёзовом стулоке. Недаром при царе клеймён топор! Жаль, старший правнук в каникулы – не усмотрел дед – ударил при колке сучклявого берёзового комля по обуху обухом колуна, и дедов сучкоруб лопнул в обухе. Но нашёлся умелец – заварил кузнечной сваркой, крепким швом нужный в хозяйстве инструмент. Двуручную пилу по дубу и другим твёрдым породам дерева, с мелким, нарубленным вручную зубом, за неимением своей пилки, занял у соседей. Для удобства приколотил гвоздиками сверху отполированных ладонями ручек держаков ровную орешину. Теперь свободно можно было пилить одному. Вытащил из патронташа восемь патронов шестнадцатого калибра и поменял мелкую дробь, которую сам из кусочков свинца катал чугунной сковородкой на пороге дома – плите ожелезнённого цемента, осколка барского фундамента – на свинцовые прутки, нарубленные здесь же, на пеньке. Добавил и пороха в блестящие гильзы. Проверил вычищенное до блеска старинное безотказное, не раз выручавшее в трудную минуту двуствольное ружьё – «тулку»-двухкурковку. Бабка Фима собрала в рюкзак нехитрую снедь.
– Господи… – помолилась вслед религиозная бабулька и, обернувшись