Украденный город. Александра НаринЧитать онлайн книгу.
раз ты падал и поднимался в неузнаваемом облике. Могила и сад, ты строишься вокруг своей оси, вырастаешь на прежних руинах. Из ведической Индрапрастхи, раджпутского Лал-Кота, тюркского Туглакабада, могольского Шахджаханабада ты превратился в Нью-Дели. Кем еще хочешь ты быть, жизнь, клокочущая в ветоши?
Как мы жили во времена рикш и велосипедов? Хавели был сделан словно по нашему заказу. Мы играли нитяными занавесками, забирались под девятиметровое сари Мамаджи и выныривали, брезгуя запахом истлевшей роскоши.
– Позови Яшу, – хрипела Мамаджи из-за занавески внучке, – пусть несет книги.
Так она показывала семье жениха техзиб своей семьи – утонченность с оттенком сумерек Шахджаханабада. Техзиб – элегия обездоленной знати, изящество некогда великолепного мира. Техзиб означал сдержанное достоинство, а не тыканье богатством в чужое лицо, как это теперь повелось.
Дядя Яшу, сын немой махарани, самый грустный человек на земле, был коллекционером и продавцом редких книг, иллюстрированных так искусно, что у любого улетит сердце.
Он держал лавку со странным названием «Молодость», узкую щель с дверью в проулок. Внутри стояло несколько стульев для чтения и книжные полки, заполненные томами. Из магазина можно было попасть в комнату дяди, откуда он также выносил покупателям книги, которые не поместились в закуток лавки. Иногда он ставил стулья для чтения на дорогу, и вы могли увидеть на них знаменитых людей времени.
Лавочку Яшу знали ценители. Они приходили со всего Дели, чтобы упиваться книгами по истории, литературе, искусству, путешествиям, орнитологии, ботанике, а больше других – поэзии урду.
Яшу неспешно двигался по лавке в белой рубашке, саронге и туфлях-лодочках. Он отвечал на любые вопросы мягким голосом. Ночами, когда в хавели не оставалось никаких звуков, кроме шорохов, он мог обмолвиться и с нами.
– Слезы бесцветны – говорил он, облокотившись на прилавок, – иначе моя подушка выдала бы сердце.
Война
Гаури знала из разговоров и видений, как дядя пришел в дом, исцарапанный и кроткий, полностью седой в свои двадцать три года. В пустом чемодане он нес молчаливого младенца. Дома его стали называть ласково Яшу, как сумасшедшего, которого не надо волновать. Полное имя дяди было Яш.
В конце тридцатых, как многие молодые люди, он уехал в Бирму по найму английских властей, которым требовались специалисты в Рангуне. Там Яш женился на девушке из такой же обедневшей королевской семьи. Красивая жена уже с трудом носила могучий живот, колеблющийся от ее осторожных шагов, когда город исчеркали тени воздушного налета. Улицы пришли в смятение, заполнились мечущимися людьми, как каналы водой.
Докеры бросили работу в порте, не разгрузив корабли. Бомба попала в судно, оно загорелось, толпа побежала. Обугленный рис поплыл по реке в залив.
Яш сказал жене ждать дома, а сам пошел к людям узнать, что будет. Люди говорили:
– Японцы наступают, уже никто не может их остановить. Мы должны уйти на север. Британцев не будет,