Судоходство в пролет. Алексей СмирновЧитать онлайн книгу.
сторож при виде тюрбана немедленно заинтересовался:
– Ты турка?
– Турка, турка.
– А вы, турки, вот так вот молитесь, да? – И сторож сложил руки в благочестивую лодочку.
– Так, так.
– А мы, русские, вот так, – и сторож не вполне метко ударил себя в лоб и в живот. – А выпить у тебя, турка, что-нибудь есть?
– Есть, конечно.
Айрик пошел в палату, вернулся со стаканом одеколона.
– Это что?
– Это наш особый турецкий коньяк.
Сторож выглотал стакан, крякнул, утерся и задыхающимся голосом спросил, нет ли у турки второго стакана турецкого коньяка… Ну и все в таком духе. Ладно. …Под занавес меня нынче все-таки вынесло к Кремлю, в отличие от Венички Ерофеева, а на Курский вокзал не вынесло, и я полюбовался, и на Христа Спасителя поглядел – в общем, отметился. Ночью – домой.
Определение в понятиях
Наполнился впечатлениями, делиться которыми не особенно интересно. Но зато захотелось отвлеченно порассуждать, пообобщать, наметить аналогии и параллели.
Есть такая порода людей, которые предпринимают разного рода действия, и каждый их шаг, взятый отдельно, представляется разумным и житейски осмысленным. Однако при рассмотрении в совокупности и перспективе эти шаги свидетельствуют о вопиющем слабоумии.
И мне давно хочется обозначить это психологическое уродство каким-то очень общим, емким термином, соотнести процесс с медицинской патологией. В сознании, как и в физическом организме, может иметь место хроническое воспаление с хроническими гнойными выделениями. Это одна ситуация, когда речь идет о процессе с окончанием на «-ит». А я все больше сталкиваюсь с похожими, но отличными случаями, когда налицо хроническое перерождение с распадом и образованием полостей, некая наследственная дегенерация. Такие процессы оканчиваются на «-оз».
То есть с окончаниями все понятно, а вот с корнями – беда.
Буду подбирать. Потрачу на это остаток жизни.
Развод по-кировски
Наконец я свободен!
Мне выдали болотную бумагу, поставили в красное чернильную татуировку и попросили двести рублей.
Я-то думал, что все будет куда драматичнее. Чего, помимо разводов, ожидать в пролетарском районе, где выпивки десять точек на триста квадратных метров, да два круглосуточных «Нормана», да прочее круглосуточное, а роллы и суши задыхаются, доживая последние дни?
Мне виделись плачущие дети, рисовались траурные смокинги на молчаливых родственниках и гостях.
Белый десятидверный лимузин, украшенный куклами-трансформерами и матросскими лентами с надписью «Балтика-9».
Потом – поездка к Поцелуеву Мосту, где по преданию я должен был при свидетелях и понятых расцеловать делопроизводительницу загса. Дальше – на Марсово поле и к Медному Всаднику, благодарить их за возможность болотной бумаги.
Весь город-то неспроста на болоте.
Но никаких