Это я тебя убила. Екатерина ЗвонцоваЧитать онлайн книгу.
саркофага, опишу это так: было холодно и больно, управлять телом не получалось, думать тоже. – Он кидает взгляд на свои руки, подергивает пальцами, точно проверяя, слушаются ли они теперь. – Я только наблюдал, как то, что от меня осталось, носится по незнакомым катакомбам и убивает живущих там маленьких людей. А иногда больших. Иногда – животных и фамильяров. – У него все же получается сцепить пальцы в замок, и костяшки белеют. – Не знаю, сколько это длилось, счет времени я потерял. Единственное, что я знаю точно: все, – я уже едва выдерживаю его взгляд, он жжется и блестит, – из-за тебя, Орфо. Это каким-то образом сделала ты. Верно ведь?
Он замолкает – и, оттого что он все еще не пытается кинуться, не кричит, не проклинает и не плачет, мне очень плохо. Запоздало я понимаю, почему это так ранит: ощущение, будто он… боится? В неподвижных глазах страха больше нет, но все тело словно струна. Неужели он ждет, что я сделаю это снова? Отправлю его назад? Наблюдает он за мной именно так: как за опасным животным, которое пока не вонзило зубы ему в горло только по туманной случайности.
– Да. – Все равно нет других слов, нет смысла изворачиваться, я давлю в зародыше даже оправдание «Я же была малышкой», которым утешал меня Скорфус. – Да, это сделала я, но не намеренно. Я… я не знаю, как это произошло, и я не хотела. Правда.
Из последних сил смотрю на его лицо, ища хоть какой-то отклик. Какой угодно, пусть это будет гнев; благодаря гневу я окончательно удостоверюсь, что Эвер ожил. Пока он живым не кажется, точнее, все ощущается так, будто часть его чувств так и осталась подо льдом подземного волшебства. Или Монстр забрал их, умирая под когтями Скорфуса. И уже не вернет.
– Сколько… прошло времени? – прокашлявшись, спрашивает Эвер. Он так и не ответил на мое «не хотела», и я его понимаю. Само то, что он обратился ко мне не с упреком, а с вопросом, дает надежду. Я отвечаю как можно быстрее:
– Четыре года, Эвер. Примерно так.
Он все так же заторможенно, точно везде встречая препятствия, обводит взглядом помещение. Белую лепнину на потолке и стенах. Мебель из легкого резного орешника. Шкаф с книгами, шкаф с одеждой, кнут и меч, спокойно висящие на креплениях в углу. Белую шкуру на полу, виолы на подоконнике. Они сильно разрослись за это время.
– Ничего… – он снова кашляет, так сильно, что приходится приложить ко рту ладонь, и быстро сжимает ее в кулак, – не поменялось.
Это не вопрос, он говорит в пустоту.
– Лин, – выдыхаю имя, хотя все внутри сжимается сильнее. – Он не велел ничего трогать. Не знаю почему. И папа поддержал. Здесь все было заперто.
– Все?.. – Он не сводит глаз с виол.
– Их поливала я. – Впервые выдержка подводит, глаза все-таки приходится отвести. – Эвер, мы чувствовали ужасную вину. Особенно я, да, но и он, кажется, тоже.
– Как он? – Эвер спрашивает все так же равнодушно. Но на несколько мгновений замирает, услышав:
– Его больше нет, умер зимой. Мор.
Эвер кивает. Похоже, новость все-таки ранила его: движение такое скупое,