Гипербола жития, или Удивительные, блистательные похождения двух Аяксов. Владимир МаталасовЧитать онлайн книгу.
ведь это Бердун-Затюковский, его слова. Роль Шалдыбурдыка семнадцатого ему удалась на славу. А вот гендиректор Витольд Арнольдович Мюдак это кто?
– Кто, кто… дед пыхто. Филимон Шпендрик. Не гоже забывать старых приятелей. Может ты скажешь, что не узнал и Чибис-Табуретуина, Исидора Сысоевича?
– А кто у нас, когда бывал «подшафе», говаривал «Скажи мне кто твоя жена, и я скажу кто ты», а? Вот так-то вот. Евстигней Запорожец-Задунайский так говаривал. Значит это он и был в роли Чибиса…
Долго ещё перебирали в своей памяти, пофамильно и поимённо, всех бывших, из актёров и обслуживающего персонала. Вспоминали старые, добрые и не очень добрые времена.
– И вот у меня мысль одна в голове засела, – решил поделиться своими соображениями Кочергин-Бомбзловский. – А задумал я, понимаешь ли, театр, особенный театр – «Театр вечного актёра» создать, из представителей старшего поколения, исключительно лишь из старейшин сценического искусства. Пусть живут, радуются, страдают, любят, ненавидят – чёрт бы меня подрал, – самоутверждаются, подают пример остальным, как надобно жизнь до конца дней своих достойно прожить.
Беседа уже давно перевалила за полночь, а старые друзья всё никак не могли наговориться.
– В наше время, дабы что-нибудь создать, требуются капиталовложения, и не малые. А это, тем более, театр. Эк, на что замахнулся! – в мягкой форме постарался высказать свои сомнения Иван Абрамович Бабэльмандебский.
– Вот как раз по этому поводу я и отряжаюсь в загранкомандировку. Думаю на полгодика, не больше, а там уж как получится. По возвращении, для начала, арендую подходящее помещение для театра – таковое у меня уже есть на примете, – соберу труппу всех «бывших» – отверженных и оскорблённых, и, первым делом, чеховскую «Чайку». Параллельно буду возводить новое здание театра. В общем, задумки большие…
Кстати, давно уже пора трубить отход ко сну – как говорится: «Иди, друг, труба зовёт, мать твою в шпангоут!», – а я вас тут всё байками да словесами кормлю. Вон и товарищ твой… – возникла непредвиденная заминка.
– Чубчик, Манюня, – подсказал Иван Абрамыч..
– Манюня… Это что, имя такое?
– Меня в детстве так называли, – пояснил Чубчик.
– А по-всамделишному, и по батюшке тоже?
– Мануил Сафронович Чубчик.
– Странная и, главное, редкая фамилия, – возвёл брови к потолку Монблан Аристархович. – Ну да ладно. Вот я и говорю: у обоих вас глаза на грани замыкания, в особенности у Мануила Сафроныча. Отдаю должное его выдержке: слушает. Молчит, не перебивает. Редкое качество в наше время, особенно у молодёжи. Сейчас вы, как я понимаю, переживаете тяжкие времена, а я буду отсутствовать полгода. Вот вам на первое время воспомоществование. – Кочергин-Бомбзловский вынул из внутреннего кармана пиджака, видимо, заранее подготовленные деньги в виде двух пачек и протянул Ивану Абрамычу. – Здесь ровно пятьдесят тысяч рублей, можешь не считать.
– Последней бы