Одиссея. Песни IX-XII. ГомерЧитать онлайн книгу.
м
и хлебом. Чашник черпает из кратера,
разносит гостям, вином наполняет кубки;
кажется сердцу: нет ничего прекрасней),
но сердце твое понуждает спросить о невзгодах
скорбных, чтобы стенанье усилить слезами.
Что рассказать вначале и чем закончить?
Множество бедствий наслали небожители.
Имя сначала открою, чтобы знали:
избегнув безжалостной смерти, останусь вашим
гостеприимцем, хоть и живу неблизко.
Я – Одиссей Лаэртид, известный людям
хитростью, молва обо мне к небесам восходит.
Я живу на Итаке приметной – выдается
гора Нерит, с листвою зыблемой, а рядом
островá лежат поблизости друг от друга:
Дулихий, Зама, Закинф, поросший лесом.
Итака низкая – нá море крайний остров,
на стороне темноты, а другие подальше —
к восходу и солнцу; скалистый остров, прекрасный
воспитатель юношей. Нет зрелища сладостней
родной земли. Божественная Калипсо
держала меня в пустотелой пещере, хотела
взять в мужья, и коварная ээйская Цирцея
хотела взять в мужья, удерживала в палатах,
но сердце в груди не поддалось уговорам,
ведь нет ничего любезней родных пределов
и родителей, если даже имеешь достаток
и живешь на чужой стороне, вдали от родителей.
Если хочешь, расскажу о горьком возвращении,
которое Зевс устроил отплывшим из Трои.
Ветер из Трои привел к Исмару киконскому,
мы разграбили город, захватили женщин
и вдоволь добра, перебив мужчин, разделили
добычу, никто не остался без равной доли.
Спутникам я приказал удалиться проворно,
но не послушались неразумные спутники.
Напивались вином и резали рядом с морем
овец и коров неуклюжих, изогнуторогих.
Киконы пошли и призвали других киконов,
соседей более доблестных и многочисленных,
живущих внутри страны, умеющих биться
на конях или пешим строем, если нужно.
Утром пришли, подобные множеству листьев
и весенних цветов. Суровая доля от Зевса
досталась несчастным, чтобы мы настрадались.
Бились строем возле судов быстроходных,
метали – одни в других – бронзовоострые копья.
Пока рассветало и день нарастал священный,
мы отбивались, хоть были они многочисленней.
Солнце сместилось к вечеру, когда отпрягают
волов; поднажали киконы и разбили ахейцев.
Шестеро крепкопоножных с каждого судна
погибли, остальные избежали смерти.
Мы продолжили плаванье, с печалью в сердце,
потеряв товарищей, но радовались, что выжили.
Я задержал изогнутые суда, покуда
трижды не был помянут каждый несчастный,
погибший на равнине, сраженный киконами.
Зевс, собирающий тучи, несказáнной бурей
поднял порывы Борея, спрятал под тучами
землю и море. Ночь обрушилась с неба.
Корабли посбивались с курса. Сила ветра
разрывала парус на три, на четыре части.
Паруса побросали в трюм, опасаясь смерти,
налегли на весла, направились к берегу.
На берегу два дня подряд и две ночи
лежали; усталость и горе изъели сердце.
Пышнокудрая Эос прибавила третье утро.
Поставили мачту, расправили белый парус,
расселись на судне. Работали ветер и кормчие.
Тогда я достиг бы отчей земли, невредимый,
но волны, теченье с Бореем отнесли от Киферы,
отогнали, когда корабли обходили Малею.
Девять дней носились под гибельным ветром
по морю, полному рыбой, на десятый достигли
земли лотофагов, едящих цветочную пищу.
Мы спустились на берег, воды набрали,
вскоре обедали возле судов быстроходных.
Когда наконец подкрепились питьем и пищей,
я отправил спутников выведать, что за люди,
едящие хлеб, на этой земле обитают.
Выбрал двоих, а третьим был послан глашатай.
Тотчас отправились и встретили лотофагов:
не погибель они измыслили нашим спутникам,
предложили всего лишь отпробовать лотоса.
Отведав плодов медвяного