Темный ангел одиночества. Инна БачинскаяЧитать онлайн книгу.
медленно багроветь.
Семь долгих лет… В итоге мы надоели друг дружке и разбежались без слез и сожалений… даже отношений не выяснили – просто перестали созваниваться. А потом случился незабвенный Ситников, а потом… а потом… суп с котом. Он женился на длинной модели, а я до сих пор делаю вид, что мне по барабану. А Галка до сих пор смотрит на меня взглядом больной коровы, хотя считает, что виновата в разрыве я. Ну не Ситников же, кругом положительный и вообще штучная работа.
Я непроизвольно вздыхаю – кажется, я уже говорила об этом. Ладно, проехали. Больше не буду, честное слово!
Юрия усадили между Евгением и Лолой, и он немедленно стал сверлить меня неприятным взглядом. Я делала вид, что в упор его не вижу. Не понимаю, как можно было… Не понимаю! Он рождал во мне неприятие на подсознательном уровне. Позер, зануда и сноб. Мы не виделись около двух лет. Один? Не женился? Не похоже, да и кто его выдержит? Раздувая ноздри, я рассматривала его пулеметными очередями. Постарел курилка, постарел. Длинные кудри поредели, собраны в жидкий хвостик, нос обвис, выражение физии (одно из его излюбленных словечек!) кисло-высокомерное. Но по-прежнему значителен, солиден, чувствуется порода: квадратный подбородок, римский нос, прекрасной формы голова… красивые руки. Не отнимешь, признаю. Благородные седины и богемность. Лола тут же сделала стойку – поминутно просила передать воду, положить салат, налить вина…
…А потом мы говорили о любви. Распределившись, кто на диван, кто в кресла. Инициатором выступил Лешка, которому хотелось болтать и не терпелось рассказать историю, имевшую место быть с ним этим летом.
Ему дали слово, и он со вкусом, не торопясь, делая паузы в нужных местах, во время которых отхлебывал из своего бокала, рассказывал замечательную историю, приключившуюся с ним совсем недавно… не далее как этим летом. Не столько рассказал, сколько проиграл в лицах. В молодости, по слухам, он посещал театральную студию. Воображаю себе…
– Люблю бродить по городу, – задумчиво вещал Леша со сказительными интонациями в голосе, – просто так, без всякой цели, по многу часов… по паркам… с фотоаппаратом. Рассматриваю людей, новые дома… Наш город очень изменился, люди изменились, лица у них стали другие. И вот иду я по Пятницкой и вдруг вижу у бывшего кинотеатра, у самых ступенек, очаровательную троицу – двух девочек лет по пятнадцати и молодую даму поразительной красоты. Все в черном, очень взволнованные, останавливают прохожих, что-то им говорят… Никто, естественно, ни черта не понимает. Подхожу ближе и слышу – батюшки-светы! Да это ведь они по по-итальянски! Мой любимый язык! А у Добродеева, надобно вам заметить, итальянский абсолютно без акцента. – У Леши была манера говорить о себе в третьем лице, что зачастую сбивало с толку слушателя. – В Риме за своего принимают. Однажды я чуть ли не целый день таскал группу англичан по всему Риму. И они, естественно, были уверены, что я итальянец. Попросили говорить с ними по-итальянски,