Начать сначала. Татьяна МорецЧитать онлайн книгу.
Мары, выращивают и ферментируют только на Земле. Мне стали отчетливо ясны вложения этой семьи в когда-то необитаемую луну, но с подходящим климатом. И желание Леона Морелли все оставить единственной дочери.
Как я узнал, освоена была только малая часть Мары. Наиболее теплая, и подходящая по рельефу для нужд семьи Морелли.
Больше никто на луне не жил, это было запрещено единоличными собственниками.
В один из дней, умываясь и разглядывая себя в зеркало, я плюнул на свои прежние решения. Нельзя отрицать, что птаха привлекает меня сильнее с каждым днем. Может, я просто привык к ней. А может, это было чем-то бо́льшим. Но совершенно точно, не связанным с моей благодарностью ей за спасение. Теперь я выглядел нормально, больше не урод, обезображенный огнем. И не не́мощный больной шайрас. А главное, спустя столько дней так ничего и не изменилось: никаких новых воспоминаний, виде́ний, даже во сне. И тот голос… Уже почти не помнил, как он звучит, мне осталось одно имя.
Ссашшин…
Я прекрасно понимал, гарантии, что память вернется нет. Как ее и нет, что нюх полностью восстановится. Видя возросший интерес птички ко мне, я решил больше не быть с ней холодным. И отчужденным.
Поэтому я выбрал жить. А дальше время все расставит по местам.
Дождался птаху. Она так и приходила каждое утро. Мне не требовались больше присмотр и лечение. Но ежедневно звучал стук в дверь. Я ждал этого. И если бы птичка не пришла, сразу понял бы: случилось что-то непредвиденное.
Девчонка забежала мокрая, не взяла защитный купол от дождя. Что за беспечность?! Люди так легко простывают. Зима уходит с этой части Мары, но холодные дожди и туманы еще регулярны.
Я сердился, стягивая с заледеневшей птахи промокший плащ, тонкие кожаные сапоги и мокрые носки с покрасневших от холода узких ступней.
Посадил девчонку у очага, завернул в плед и всучил в руки большую кружку с горячим чаем. Из мокрого кофра извлек скрипку, чтобы не отсырела. А сам скользнул в санитарную комнату, нагреть воды и набрать бочку. Заставлю греться, пока кожа не покраснеет, как цветок мака.
Вернувшись, я нашел воробушка с торчащей шевелюрой за приготовлением еды. Босую на холодном полу. Досадливо фыркнул.
– Почему ты босиком?! – не сдержавшись, рявкнул я и тут же пожалел об этом.
Девчонка испугалась, громко ойкнула и, дернувшись, спихнула тарелку со стола. Та громыхнула об пол и разбилась на мелкие осколки, смешиваясь с помидорами и сыром, что нарезала туда птичка.
Скрипнув зубами, я забрал нож из тонких холодных пальцев.
– Извини, я не хотел тебя напугать. Ты вся продрогшая! Зачем взялась за нож? Ты голодна? Сам приготовлю! – и не давая ответить, подхватил на руки и потащил птичку к бочке. – Но сначала греться!
– Отпусти меня! – возмущалась девчонка по дороге. – Почему ты командуешь мной! Поставь меня! Немедленно! На место! – не прекращала трепыхаться она.
Чем вызвала у меня лишь довольную