Вот так мы теперь живем. Энтони ТроллопЧитать онлайн книгу.
вас не столько яда.
– Сказать по правде, я вообще их не пишу. Мы ищем людей, чьим суждениям можем доверять, и, если, как в данном случае, критик оказывается суров к литературным притязаниям кого-нибудь из моих друзей, мне остается лишь скорбеть о происшедшем и верить, что друг сумеет отделить меня как человека от мистера Альфа, который имеет несчастье издавать газету.
– Я благодарна, что вы в меня верите, – сказала леди Карбери.
У нее не было сомнений, что мистер Альф лукавит. Она думала (и справедливо), что мистер Джонс писал по прямому указанию своего редактора. Однако она помнила, что собирается выпустить еще книгу. Возможно, ее сегодняшнее мужество растопит даже ледяное сердце мистера Альфа.
Леди Карбери, как хозяйка, должна была сказать любезное словечко каждому и выполнила свою задачу. Однако все это время она думала о своем сыне и мисс Мельмотт, так что наконец решила отвлечь мать от дочери. Сама Мари была не прочь поговорить с сэром Феликсом. Он никогда ей не грубил, никогда не выказывал презрения, и он был так красив! Бедняжка совершенно растерялась из-за множества таких разных женихов, ничего не понимала в своей новой жизни, страдала оттого, что отец то неделями не замечает ее, то обрушивается на нее в припадках гнева, не доверяла своей мнимой матери – бедная Мари родилась до того, как ее отец стал женатым человеком, и про судьбу настоящей своей матери ничего не знала, – и немудрено, что она хотела выйти замуж хоть за кого-нибудь. Ей уже пришлось пережить очень разные фазисы. У нее сохранились обрывочные воспоминания о грязных улочках немецкого квартала в Нью-Йорке, где она родилась и прожила первые четыре года, и о нищей забитой женщине – своей матери. Она помнила море и то, как страдала морской болезнью, но не помнила, была ли с ней мать. Потом она бегала по улицам Гамбурга, иногда очень голодная, иногда в лохмотьях, – и смутно помнила, что у отца были тогда какие-то неприятности и он надолго исчез. У нее были свои подозрения, что с ним случилось, но она ни с кем ими не делилась. Потом отец женился во Франкфурте на ее нынешней матери. Это Мари помнила отчетливо, и квартиру, где они жили, и то, как тогда ей говорили, что она должна быть еврейкой. Но скоро все переменилось. Из Франкфурта они переехали в Париж и теперь называли себя христианами. В Париже они время от времени меняли квартиры, но жили всегда хорошо. Экипаж иногда держали, иногда нет. Наконец она подросла настолько, что стала понимать – о ее отце много говорят. Отец всегда был к ней то требовательным, то равнодушным, но не жестоким. В то время он сделался жесток и к ней, и к жене. Мадам Мельмотт часто плакала и говорила, что они разорились. И тут на них свалилась неожиданная роскошь – особняк, экипажи и лошади почти без счета. В дом потянулись смуглые люди в засаленной одежде, которых принимали по-царски; по большей части мужчины, женщин с ними почти не было. Мари в ту пору только-только исполнилось девятнадцать, выглядела она семнадцатилетней. Внезапно ей сообщили, что она едет в Лондон. Переезд прошел с большой помпой. Сперва ее отвезли в Брайтон, где сняли полгостиницы, затем на Гровенор-сквер и