Тропа до звезд. Александр ЛепехинЧитать онлайн книгу.
вынужден ознакомиться с многочисленными шедеврами мировой литературы, собранными в образовательную программу личным преподавателем. Тот, видимо в силу развитой гордости за свои этнические корни, упирал на изучение русской словесности девятнадцатого века, а особенно превозносил пьесу «Ревизор» за авторством Николая Васильевича Гоголя. «Постмодернизм! – завывал полноватый мужчина в декоративных очочках и винтажном вязаном жилете. – Постмодернизм задолго до постмодернизма! Фарс и трагикомедия!» Молодой лоцман успел возненавидеть маленькие уездные городки, фразу «в дороге совершенно издержался», а также фамилии Добчинского, Бобчинского и Ляпкина-Тяпкина.
Но все же было, было что-то цепляющее, что-то вневременное в строках этого древнего, чуть ли не средневекового писателя. Ничем иным не получалось объяснить тот факт, что первой мыслью Саймона, когда тот, слегка оглохнув на одно ухо, машинально обернулся назад, стало промелькнувшее в голове: «Немая сцена…»
Фишер-старший стоял, разведя руки и хлопая глазами, рот его приоткрылся, словно он хотел что-то сказать, но забыл, что именно. Мягкова слегка перекосило, будто ему предложили спиртного, которое он, как известно, терпеть не мог. Оосава, державший Керна под локоток, изумленно обернулся, а сам главный надзиратель всем своим видом изображал максимум неудовольствия, как если бы его оторвали от сытного завтрака после пары недель поста.
Оба охранника, надо отдать им должное, вскинули свои «Скаты» и прицелились в сторону источника звука. «Голиаф» тоже переступил ногами – сменил сектор наведения основного орудия, зафиксированного на корпусе. Виновница торжества довольно ухмылялась. Саймон цокнул языком, демонстративно поковырял мизинцем в ухе и попросил:
– Я немножко не расслышал, ты не могла бы повторить?
Изумруды снова заискрили, но девушка не стала дублировать свой демарш. Вместо этого она села на пол камеры, прямо перед решеткой, предварявшей с ее стороны изолирующее поле. Только теперь лоцман осознал, что синяк совершенно не портит ее… нет, не красоты даже, а хулиганского, энергичного обаяния. «Веснушки, – отметил он отстраненно, усаживаясь напротив и скрещивая ноги. – Нравятся мне эти веснушки. Плохо дело».
– Ты bakayarou[21], Саймон Фишер. Cretin[22] и schlimazl[23], – чуть ли не устало вымолвила пленница, с укоризной глядя на собеседника. – Какого diable[24] тебя понесло с падающего корабля? Прыгун-экстремал, baszom az anyat[25]…
– Так, – поднял руки Саймон, в том числе и для того, чтобы охрана перестала сверлить ему спину виртуальными прицелами, а все остальные, успевшие сбежаться к собеседникам, отошли назад. – Так. Давай без сленга. Я тоже в него умею, но не буду. И тебе не стоит.
– Не вопрос. – Девушка сложила руки на коленки и взмахнула ресницами. Образ милой покладистости вышел настолько убедительно, что его не могли развеять ни сбитые костяшки кулаков, ни бесформенный тюремный комбинезон. – Но ты все равно идиот.
Молодой
**** Придурок (
*** Идиот (
** Патологический неудачник (
* Дьявол (
Твою мать (