Офицер разведки. Владимир ПоселягинЧитать онлайн книгу.
рядом и велел подниматься. Майор сказал, что споткнулся и случайно сбил меня с ног. Он же и хотел мне помочь подняться. Отбив его руку в сторону, я сам встал, отряхиваясь, – снег выпал, да и мелкий начал идти. И двинул дальше, а майор, или кто он там, уже не уверен, не отставал. Как цербер, следовал за мной, отслеживая каждый шаг. Я споткнулся и навалился на него, быстро сделал шаг назад и скрылся в колонне остальных заключенных, а «майор» стоял и шатался. Нож в печень, это смертельно. Это сразу заметили и подбежали, нас остановили и, светя фонариками, начали обыскивать, поскольку то, что у «майора» ножевая рана, уже заметили. Да, а это еще и проверка была, показала, что все не так и просто. Обыск начали с меня. Это не звоночек, а колокольный набат. Впрочем, майор оказался еще жив и указал на того, кто его подрезал. Однако меня даже раздели до исподнего, но не нашли ни следов крови, ни ножа. Даже обочину и поле на дальность броска обыскали. Мы медленно замерзали, притаптываясь на месте, а они продолжали шмон. Наконец от станции прибежал офицер и погнал нас дальше. А меня выдернули и увели в сторону. Это было какое-то помещение в управлении станции. Посадили на табуретку, единственный источник света – керосиновая лампа на столе, и севший за стол полковник, не знаю его, вздохнул и спросил:
– Зачем ты убил капитана Кривошеина?
– Это кто?
– Тот майор-гаубичник.
– Подставной? Так я и думал. Глупый вопрос, даже отвечать не буду.
– Он не дал тебе на рывок уйти, за это отомстил? Почему не хочешь реабилитироваться в штрафбате?
– Подсчитал, что шансов выжить у меня немного. Не люблю рисковать. Сколько мне дадут еще за этого майора? Вы ведь собрались его ко мне пристегнуть?
– Это вышка. Ты понимаешь, что под расстрельной статьей ходишь?
– Тут как нельзя кстати поговорка: что ни делается, все к лучшему.
– М-да, склонен согласиться с врачом, что тебя осматривал. У тебя действительно психические отклонения.
– Психологические. А ответ прост: у меня отсутствует чувство страха. Это вы держитесь за стабильность в привычных рамках жизни и службы. Если что не так идет, паникуете и стараетесь вернуть все, как было. Даже через штрафбат согласитесь пройти, хотя там выживает мизер, лишь бы это все вернуть. Я не такой. Звание и награды уже терял, давно это переболел, уже не держусь за это. Убил советского офицера? Так за дело, он угрожал жизни моего сына, шантажировал меня. Я в своем праве был. Тут же майор был на пути к свободе, я убрал это препятствие. Я и через вас пройду. Вы мне не свои.
– А кто свои? Немцы?
– Вот уж нет. Я их тысячи полторы перебил. Мне свои это простые бойцы, что в окопах сидят и в атаку идут, а вы церберы, охрана, препятствие на пути к свободе. Долги государству я отдал, считаю, что ничего не должен. Пусть другие геройство проявляют, мне это уже не нужно. Дожить до конца войны и на гражданку, на свободу с чистой совестью.
– Ясно все с тобой. Знаешь, в некотором роде да, офицеры были неправы, не с той стороны пошли, но убивать, да еще демонстративно добивая в голову… Тут ты сильно