Золотой век предательства. Тени заезжего балагана. Дарья КочероваЧитать онлайн книгу.
увянет…
О-Кин нахмурилась, но ничего говорить не стала, потому что Уми уже глубоко задышала, погрузившись в сон. Тяжело вздохнув, дзасики-вараси положила ладонь на лоб Уми и что-то тихо прошептала. В тот же миг весь дом будто бы выдохнул: заскрипели ставни на окнах, все раздвижные двери разом приоткрылись, впуская с улицы ветер.
– Пока ты под защитой этого дома, никто не сможет тебе навредить, – чуть слышно прошептала О-Кин, и глаза её заблестели немного ярче, словно от подступивших к ним слёз. – Однажды О-Кин уже дала это обещание и потому сдержит его, чего бы ей это ни стоило…
Когда Уми проснулась, рядом с ней никого не оказалось. Она не помнила, как заснула, но зуд в предплечье оживил в памяти разговор с ёкаем. Кто-то её проклял…
Уми вдруг захотелось сжаться, чтобы стать как можно меньше, и спрятаться под одеялом. Давняя привычка детства давала о себе знать до сих пор. Уми пряталась под одеялом в тот день, когда ушла мать, и продолжала делать это много дней спустя, когда она перестала ждать, что вот-вот скрипнут раздвижные двери её комнаты и родные тёплые руки снова обнимут, как раньше.
Умом она понимала, что бесполезные прятки не вернут мать и не склеят трещину в их семье, как делают иногда мастера со старой посудой. Они смешивают лак с золотым порошком и осторожно заливают им трещины в чашах и пиалах. Уми не раз видела такую посуду в гончарных мастерских, вот только от одного взгляда на позолоченные трещины в тарелках ей становилось тоскливо. Каким бы красивым ни был шрам, шрамом он на всю жизнь и останется…
Солнце поднялось высоко, и его рассеянные лучи проникали сквозь решётчатые деревянные ставни. Уми заставила себя оторваться от футона и отодвинуть ставни, чтобы впустить в комнату хоть немного свежего воздуха. Она готова была сделать всё что угодно, лишь бы отогнать непрошеные мысли о матери на самые задворки своей памяти – туда, где им было самое место. Сейчас Уми сильнее должны были волновать собственные проблемы.
Например, как снять проклятие, пока оно не убило её.
День уже был в самом разгаре. По разморённому жарой воздуху носились блестящие огромные стрекозы: Уми невольно засмотрелась на их рваный полёт над небольшим прудом в дальней части сада. От амбара доносился зычный голос Томоко, которая указывала нескольким служанкам и братьям клана Аосаки, посменно охранявшим усадьбу, что надо делать. Уборка, которая каждый год затевалась перед Обоном, была в самом разгаре. Предков следовало встречать в чистом доме, и потому приготовления ко Дню поминовения ушедших с лёгкой руки Томоко начались ещё в начале месяца.
Кто-то из служанок оставил в комнате небольшую лохань с чистой прохладной водой. Раздевшись донага, Уми с наслаждением умылась над лоханью, а потом и переоделась во всё чистое. Жёлтая рубаха, расшитая белыми цветами сливы, и штаны-хакама в мелкую полоску – в них, в отличие от кимоно, легко можно было спрятать револьвер в карманной кобуре. С оружием Уми предпочитала не расставаться.
После умывания она почувствовала себя намного лучше, и страх, который