Они жаждут. Роберт МаккаммонЧитать онлайн книгу.
он. – Когда это случилось?
– Думаю, где-то посреди ночи. Эй, послушайте… вы… вы делаете мне больно.
Он посмотрел на свою руку и тут же отпустил Гейл.
– Простите. Голливудское мемориальное? Кто первым оказался на месте происшествия?
– Я. И фотограф из «Тэттлер» – Джек Кидд. Что вас так обеспокоило? Вандализм – это ведь не ваш профиль?
– Нет, но…
Он казался опустошенным и растерянным, как будто мог в любую секунду рухнуть на пол безжизненной кучей тряпья. Взгляд его остекленевших глаз напугал Гейл до дрожи в позвоночнике.
– С вами все в порядке? – нерешительно спросила она и не услышала мгновенного ответа.
– Да, – кивнул он наконец. – Да, все хорошо. Все хорошо. Не могли бы вы уйти, мисс Кларк? У меня много работы.
Палатазин придержал дверь для нее, и она прошла в рабочую комнату отдела. Потом обернулась, чтобы попросить Палатазина не забыть о ней, когда – и если – у него появится крепкая версия насчет Таракана. Но дверь захлопнулась прямо у нее перед носом. «Какого черта?! – подумала она. – В чем дело? Может быть, то, что я слышала, – правда? Может быть, он начал трещать под давлением? Если так, из этого должна получиться пикантная и трогательная статья». Она развернулась и вышла.
А за дверью Палатазин сжимал телефонную трубку побелевшими пальцами. Наконец дежурный полицейский ответил ему.
– Это Палатазин, – сказал он. – Дайте мне лейтенанта Киркленда из Голливудского дивизиона.
Голос его был требователен и полон ужаса.
IV
Солнце перевалило через свою высшую точку и начало опускаться, углубляя тени, что цеплялись драгоценной осенней прохладой за восточные фасады массивных зданий из камня и стекла, стоявших в центре Лос-Анджелеса. В медленном угасании света и дня оно окрасило алыми тонами гладкую поверхность прудов в Макартур-парке. Чистые золотые лучи заплывали в витрины магазинов и бутиков на Родео-драйв в Беверли-Хиллз. Пыль лениво колыхалась в воздухе между сбившимися в кучу кубами многоквартирных домов Восточного Эл-Эй, а развешенное на веревках от одного окна к другому белье захватывало крупицы летящего песка. К набережной Венис, по которой живыми волчками носилась и крутилась на роликах детвора, все ближе подкатывал тихоокеанский прибой, постепенно приобретая сначала оранжевую окраску, потом алую и, наконец, сгущаясь в фиолетовую. На бульварах Сансет и Голливуд засверкали огни, словно раскаленные драгоценные камни. Горы Сан-Габриэль казались сваленными вперемешку грудами света и тьмы, скалистые выступы на западных склонах горели багрянцем, а восточные уже сделались почти черными.
А над всем мегаполисом с восемью миллионами разных жизней и судеб расселся на каменном троне замок Кронстина. Это было огромное, раскинувшееся на большой площади сооружение из выветренного черного камня с высокими башенками, готическими арками крыш, поврежденными горгульями, скалящимися с высоты или созерцающими лоскутную человеческую мозаику внизу. Многие окна были разбиты и заколочены досками, но некоторым верхним