Альбом для марок. А. Я. СергеевЧитать онлайн книгу.
часто сидели без света. В кухонной темноте Бернарова Тонька слила мне за шиворот большую кастрюлю драгоценной картошки. Я заорал. Потом, помню, я на моем топчане, в комнате, вся квартира с бутылками. На спину мне прикладывают компрессы из постного масла. Не пожалел никто. Скорая помощь говорит: ожог второй степени; помочь ничем не можем, все уже сделано.
Изумленно и без разумения я обнаруживаю и выучиваю наизусть папины Облако в штанах и Хулио Хуренито. Из них явствует, что были, есть и не иначе будут другие, яркие страны, другая, яркая жизнь. В первую военную зиму я запомнил и полюбил бодрое слово футуризм.
(Гитлер)
Не верится, что Эренбург – тот же самый, что сочиняет в газетах, как маленький Гитлер подкладывал няне на стул кнопки.
В продовольственных пусто, витрины кормят окнами ТАСС:
Шаловлив был юный Фриц,
Вешал кошек, резал птиц.
Днем фашист сказал крестьянам:
– Шапку с головы долой!
Ночью отдал партизанам
Каску вместе с головой.
Сидит Гитлер на заборе,
Плетет лапти языком,
Чтобы вшивая команда
Не ходила босиком.
В отрывном календаре загадка: Что самое гадкое на букву Г?
В газете: Хорти, Рюти, Антонеску,
Недич, Квислинг и Лаваль.
В газете из небытия на видное место выполз некогда всемогущий лизоблюд Демьян Бедный, Ефим Придворов, то ли сын великого князя, то ли еврей. Когда-то из Комсомольской пасхи я вынес:
Дьяков Кир тузит попа
Афанасия…
Евпл, Хуздазат, Турвон, Лупп,
Евксакостудиан, Проскудия, Коздоя.
За Комсомольскую пасху бабушка/мама меня осудили. Теперь я читал в Правде такое же хлесткое:
Берлинская ночь под Рождество.
Геббельсовское естество
Протестовало против довременной кончины.
В силу этой причины
Сидел Геббельс в бомбоубежище за столиком
Этаким меланхоликом:
Канун Рождества
Без праздничного торжества,
Без хвастовства о победном марше.
В припадке тоски
Растирая виски,
Геббельс диктовал секретарше…
Современное развитие транспорта не спасало. Папа и бабушка ездили за пятьдесят-сто километров менять вещи, чаще всего на картошку. Примороженная, слащавая шла на оладьи; немороженая, почти не чищенная варилась или жарилась на воде.
В Талдоме баба наобещала папе, взяла отрез и смоталась. Папа не огорчился, он считал, что все равно доверять выгоднее. Мама позанудствовала:
– Ты всегда так…
Бабушка при обмене не верила никому, тем более что жулья развелось… Умела видеть, где в бутылке постное масло и где наполовину – внизу – моча.
Мы с мамой выбрались в город. Трамвай