Фотофиниш. Найо МаршЧитать онлайн книгу.
так, – кивнула Трой. – Думаю, это последствия смены часовых поясов.
– Приятно будет лечь в постель?
– Боже, да! – выдохнула она, вынужденная горячо с ним согласиться.
– Идите сюда, садитесь. – Синьор Латтьенцо повел художницу к дивану, стоявшему поодаль от того, где расположилась мисс Дэнси. – Вы не должны начинать рисовать, пока не будете готовы, – сказал он. – Не позволяйте им заставлять вас.
– О, надеюсь, завтра я буду готова.
– Я в этом сомневаюсь, а еще больше сомневаюсь в том, что в вашем распоряжении будет ваша модель.
– Почему? – быстро спросила Трой. – Что-нибудь случилось? То есть…
– Случилось? Это зависит от того, как посмотреть. – Он пристально поглядел на нее. Глаза у него были очень живые и блестящие. – Вы, очевидно, не слышали о грандиозном событии. Нет? Тогда я должен сказать вам, что послезавтра вечером мы станем слушателями самого первого представления совершенно новой одноактной оперы. Это будет мировая премьера, – объявил синьор Латтьенцо чрезвычайно сухим тоном. – Что вы об этом думаете?
– Я ошеломлена, – сказала Трой.
– Вы будете еще больше ошеломлены, когда услышите оперу. Вы, конечно, не знаете, кто я.
– Боюсь, мне известно лишь, что ваша фамилия Латтьенцо.
– Так и есть.
– Наверное, мне следовало воскликнуть: «О нет! Неужели тот самый Латтьенцо?»
– Вовсе нет. Я скромная личность – педагог по вокалу. Я беру человеческий голос и учу его узнавать самое себя.
– И вы…
– Да, я разобрал на части самый выдающийся вокальный инструмент нашего времени, снова собрал его и вернул владелице. Я три года работал как лошадь, и, наверное, я единственный человек, на которого она обращает хоть какое-то внимание в профессиональном смысле. Мне велено быть здесь, так как она желает, чтобы я впал в восторг от этой оперы.
– А вы ее видели? Или надо говорить «читали»?
Он поднял глаза к потолку и сделал отчаянный жест.
– О боже, – пробормотала Трой.
– Увы, увы, – согласился синьор Латтьенцо.
Интересно, он всегда так неосмотрителен с незнакомцами, подумала художница.
– Вы, разумеется, обратили внимание, – продолжил он, – на светловолосого молодого человека с внешностью средневекового ангела и с выражением душевной муки на лице?
– Да, обратила. У него замечательная голова.
– Задаешься вопросом, какой дьявол вселил в эту голову мысль, будто она может сочинить оперу. И все же, – сказал синьор Латтьенцо, задумчиво глядя на Руперта Бартоломью, – я полагаю, что ужас перед премьерным спектаклем, который, без сомнения, испытывает это бедное дитя, не совсем обычного свойства.
– Нет?
– Нет. Я думаю, он осознал свою ошибку и теперь чувствует себя ужасно.
– Но ведь это чудовищно. Это худшее, что может случиться.
– Значит, такое может произойти и с художником?
– Я