Леди Горничная. Кирилл КащеевЧитать онлайн книгу.
слабенько-слабенько, как прикрученный ночник в детской спальне.
– Несчастный ты мой… – мне стало до слез, до кома в горле его жалко.
Ребенок Мариты так и не пришел сюда – а ведь он так его ждал, так хотел светить, хотел нравиться! Хотел, чтоб зелено-голубое свечение отразилось в маленьких, пока еще почти бессмысленных глазенках, и малыш загукал, жмурясь от яркого света и суча ножками. Алтари маленьким нравятся, а уж как маленькие нравятся алтарям! Марита тоже не пришла: он знает, что она есть, ходит совсем рядом, за стеной, но не способна увидеть ведущую к нему дверь, точно также, как слуги. А я… пусть я и осталась его частью, но я так далеко, и ничего, ничего от меня! Только всплески боли и потеря сил, когда он тащит меня обратно к себе, к свету, из постоянно норовящих засосать черных воронок. Он вытаскивал, а я все равно не приходила! Не приходила и не приходила, один только Тристан, с каждым годом все более уставший и недовольный, являлся и… требовал, требовал, требовал! Силы для себя, энергии для шумной и вонючей фабрики, брал, и снова уходил, бросал одного, никому не нужного, никому до него нет дела…
Под невысокими каменными сводами стало невыносимо, жутко, непроницаемо темно, и трудно дышать, и только тоненький, жалобный, горький, как отвар полыни, скулеж несчастного, одинокого, заброшенного существа заставлял безнадежно дрожать сгущавшийся воздух. Я слышала его стон не ушами, а током крови в своих жилах. Ему было плохо-плохо-плохо, бросили-бросили-бросили!
И тогда я пошла на свечение – слабенькое, как угли под пеплом погасшего костра, но такое родное! Мое!
Я шла, и шла, и шла, и дорога сквозь темноту в крохотной алтарной комнате все тянулась и тянулась, и мерцание было все дальше и дальше, мелькало обманным огоньком на болоте, ускользало… Угасало.
– Подпусти меня, – прошептала я – слова сорвались с моих губ облачками морозного пара. Влажная коса стала хрусткой от прихватившего ее инея. Я вытянула руки – мои ладони погрузились в сплошной чернильный мрак и пропали, я их не видела, лишь чувствовала. Я сделала шаг – и пошла вперед. Каменный пол обжег босые ступни ледяным холодом. Я тихо вскрикнула – больно! И сделала еще шаг. – Подпусти…
Воздух размашисто ударил меня по лицу. Меня отшвырнуло, приложив спиной об каменную стену, так что с маху вышибло дух, а тьма надо мной вскипела яростью, обидой, болью, почти ненавистью… «Ты не хотела ехать…», «Я тебе не нужен…», «Тебе все равно… Все равно! Все равно! Все равно!» С каждым неслышным беззвучным вскриком тьма лупила меня по лицу точно мокрым холодным полотенцем!
– Не все равно… – прохрипела я, вытирая кровь из разбитой губы. – Я просто не могла! Меня бы не приняли! Ты бы меня не принял – Тристан велел, и ты бы не принял, что, неправда?
Тьма взбесилась. Слабенький зелено-голубой свет полыхнул неистовой вспышкой и погас совсем. Мрак обрушился на меня гранитной плитой, вдавливая в стену, потом отскочил, ударил снова, едва не размазав по камням, и снова…
– Прекрати! –