Суть вещи. Алёна АлексинаЧитать онлайн книгу.
и спокойно, не шевелясь. Даже ручка успокоилась и застыла в его руках. Когда Лиза замолкает, он тихо говорит:
– Присядь-ка. Что это ты такое говоришь?
Но Лиза не хочет садиться. Она не хочет больше притрагиваться ни к одной вещи в этой комнате. Ее опять укачало и вот-вот вырвет, а это совсем сейчас некстати.
Лиза остается стоять. Она стоит и молчит, глядя в пол. Владимир Сергеевич тоже встает. Но потом садится снова.
– Объясни-ка мне, Лиза, что вообще происходит.
– Дети, Владимир Сергеевич. Ваши пациенты. Мальчики. Вы делаете с ними то, чего не должны делать. Это неправильно. И полиция тоже так считает.
Лизе кажется, что, если она будет всякий раз упоминать о полиции, это придаст веса ее обвинениям.
Конечно, когда полиция уже в курсе, какой смысл все отрицать? Владимир Сергеевич очень умный. Он поймет, что все серьезно. И очень упростит всем дело, если сейчас же сознается. Лиза проводит его к Мите. А Митя знает, что делать. И тогда Митя никогда больше не будет говорить Лизе, что вещи могли обмануть.
Лиза тихонько смеется.
– Лиза, милая, ты с ума сошла? – зеленовато говорит Владимир Сергеевич, расслабляя узел галстука. – Как тебе такое только в голову пришло? Я тебя как-то обидел? Или Яся?
При упоминании о Ясе Лиза морщится:
– Нет, Яся Васильевна совсем ни при чем. И Лиза ни при чем. Это всё вы. Вы делаете с мальчиками неправильное.
Владимир Сергеевич встает за кресло и опирается на его спинку. Под весом Владимира Сергеевича кресло покачивается на разъезжающихся колесиках, вот-вот упадет.
– Это кто тебе такое сказал, Лиза?
– И полиция знает, что вы это делаете. Лиза им сказала. Полицейские в курсе, – отвечает Лиза.
Владимир Сергеевич чуть повышает голос, будто разговаривает с кем-то, кто неважно слышит:
– Кто? Кто тебе сказал, Лиза? С кем ты говорила?
Лиза морщится и отступает на пару шагов. Слишком громко.
– Лиза ни с кем не говорила. Никто ей не говорил. Лиза сама узнала.
Руки Владимира Сергеевича, сжимавшие спинку кресла – так, что тонкой светлой коже становится больно, – внезапно разжимаются.
– Сама? Вот как? – мертвым, как простынки из химчистки, белоснежным тоном спрашивает он.
Лизе вдруг хочется объяснить ему. Доказать, чтобы он понял и испугался. Чтобы он прекратил быть таким спокойным.
– Это ваш массажный стол Лизе сказал, Владимир Сергеевич. На столе пятна. И волосы. Волосы мальчиков. И ваши. Но не с головы. И новые царапины. Кожа на столе процарапана. Снова. И ваши инструменты, Владимир Сергеевич… И еще массажные простыни для стирки – там кровь и снова пятна, такие, особые пятна. Вы знаете, какие это пятна. Да, пятна. Да… Очень грязные простыни. Кровь и пятна. Мало крови. Круглые маленькие пятнышки крови. И другие пятна, не круглые. И побольше. Светлые. Жесткие. Вы знаете. Они еще пахнут так по-особому. Да. И волосы. Разные – и детские, и взрослые. Ну, вы понимаете, волосы с гениталий. Они такие, короткие или длинные,