Росяной хлебушек. Владислав ПоповЧитать онлайн книгу.
как волны набегают один на другой, образуя напористый вал цельного повествования.
И местами примеченная мною статичность, отсутствие внешнего действия (сжатие перед прыжком) – тоже на поверку выходит авторским приёмом, производящим яркие эффекты как случайный взгляд из движущегося автомобиля, – впрыскивается в душу, запечатлевается надолго. Насыщает, прорисовывается в воображении, оборачивается умело перенесённым в литературу приёмом живописи на холсте.
Известно ведь, чтение беглое – чтение бедное. А где проще, там и тоще. В замедлениях, в подробностях – своя прелесть.
Но вот наступает момент, знаемый только автором, когда это самое вожделенное мною внутреннее действие вдруг и завязывается, и – потекло.
Приéзжая городская учительница в рассказе «Хитриха» попадает под обвал деталей местной жизни: русская печка, валенки, печурка, рукавицы, умывальник, ходики… Становится квартиранткой у хозяйки дома – Хитрихи (из ряда солженицынских Матрён, двадцать пять рублей пенсии, жизнь впроголодь, все излишки прячет в подпол: «Ведь украдут!», видать, по опыту знает, что и греховодники в этом рае водятся…). Погрузилась учительница в мягкое как пух лоно идеальной деревни, и остановилось для неё время, потекло вспять, в ирреальность. Открылось безумие Хитрихи. Она не признаёт своего родного сына в мужике, приехавшем на побывку. Ночью стучится старая к учительнице, с ужасом сообщает, что «там какой-то чужой мужик спит». И гонит, гонит его из дому.
Обезумела бабушка в раю, помешалась разумом – исхитрилась, и в раю не всё ладно, видать.
Скудеет рассудком человек в раю, зато выше облаков возносится своим воображением. Как случилось в рассказе «Ворота в синее поле» с истопником в музее райцентра, соломенным вдовцом Фёдором. Давно уже у него любимая жена пошла в лес за морошкой, да так и не вернулась, не нашлась. Для него отрадно хотя бы и на какой-нибудь чужой могилке слёзы по жёнушке пролить. Обнаружено тут писателем абсолютное страдание от любви, одиночества и бездомности.
Приятель его, старик, хотя бы мечтает до двухтысячного года дожить, а у Феденьки вообще никакой мечты нету.
Роковым событием в жизни страдальца становится найденное на чердаке живописное полотно в рамке.
«Это была картина! Она ожила и теперь властно и нетерпеливо звала к себе. Свет за его спиной укорачивался, уменьшался, будто втягивался внутрь картины. И гранёные стёкла шкафа, и медь, и бронза старинных часов, когда он оглянулся, уже темнели, не переливались солнцем, и он, боясь всем сердцем, что не успеет заглянуть в это ещё живое, гаснущее окно, побежал к картине, споткнулся и упал лицом в её горячую прелую траву, больно ударившись грудью о раму. Что-то плотное подхватило его снизу, под ноги, и он, часто и быстро перебирая локтями и коленями, цепляясь за стебли и корни, вполз, задыхаясь, в закрывающееся окно…»
Картина заморочила мужика, вывела за рамки рассудка в мир потусторонний. И появилась у него надежда встретиться там со своей ненаглядной Лизонькой, а хоть бы и помереть, так с ней.
В заброшенных