Дитя среди чужих. Филип ФракассиЧитать онлайн книгу.
мир. К нему поступало все больше информации, больше ощущений: воспоминаний и мыслей. Но не его, нет, не его.
Других.
С каждой секундой они заполняли его голову.
Я больше не буду встречаться с этой скотиной, клянусь…
Мама меня ненавидит. Если бы она умирала в этой же больнице, то потребовала…
Ненавижу. Ненавижу эту боль, она бесконечна. Просто дайте мне умереть…
Генри закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Замедлить этот бешеный сенсорный перегруз. Ограничить вход – то, что он видел, звуки голосов, шагов и пищащих машин, боль в теле, чувства душ вокруг него. Он приказал своему разуму успокоиться, остаться внутри себя. Он вдохнул через нос, медленно выдохнул и снова открыл глаза.
Он отогнал мысли, боль, странные чувства и сосредоточился на чем-то одном. Чтобы успокоиться. Бросить якорь в этом странном новом существовании. Блестящий предмет на столе, серебряный и сферический. Он и стал первой целью.
Сосредоточившись – теперь уже с целью,– Генри приказал своей руке двигаться. К его изумлению и восторгу, маленькая ручка оторвалась от белой простыни и потянулась мимо защитной балки… – кровати, это кровать, Генри,– и надавила на блестящую металлическую поблескивающую чашу; его пальцы казались такими большими и гротескными в ее изогнутом отражении. Он двигался дальше, пытаясь почувствовать, прикоснуться… он тянулся… и чаша соскользнула, исчезла со стола…
…а потом упала на пол с громким бам.
Его сознание затопила паника.
Но не его собственная.
Дверь в комнату открылась, и Генри повернул голову к посетителю. За ним наблюдала женщина. Он мог слышать видеть прикасаться чувствовать цвета образы мысли, хлынувшие из нее. На мгновение он пришел в ужас. Генри хотел отгородиться от этой женщины, закрыть глаза и вернуться в тихую темноту.
Вместо этого он широко открыл глаза – ВСЕ свои глаза.
Он распахнул всё.
Изумление. Вот что лилось от женщины – медсестры, ее называют медсестрой,– стоявшей в дверях. Она уставилась на него в… да, в изумлении, а затем пришла главная мысль, такая же яркая и четкая, словно женщина встала с ярко освещенной неоновой вывеской:
Он проснулся! Боже мой, мальчик проснулся!
Страх Генри исчез, погребенный под ошеломляющим удивлением и радостью медсестры.
Когда она громко рассмеялась и приложила дрожащую руку к подбородку – несмотря на пластик, закрывающий рот, и болезненную сухость губ,– Генри не смог удержаться от улыбки.
7
Через несколько дней после того, как из горла Генри извлекли эндотрахеальную трубку, Джим Кэди, огромный мужчина, одетый в кроссовки, черные брюки-карго и белую футболку, оттопыренную на плечах и бицепсах, заказал еще две порции «Джека Дэниелса». Его руки были сжаты в кулаки и покоились на покрытой лаком стойке из красного дерева, словно концы двадцатифунтовой гантели. Его волосы были коротко подстрижены. А опущенные глаза соответствовали