Империи песка. Дэвид БоллЧитать онлайн книгу.
То там, то здесь виднелись островки колючей травы и кустов, цеплявшихся за жизнь.
Иногда среди дюн мелькали небольшие стада антилоп, пасущихся на редких пятачках травы. Одинокий шакал рыскал у подножия в поисках мышей. Во второй половине дня Гаскон заметил двух страусов, чьи долговязые ноги казались еще длиннее из-за теней, отбрасываемых солнцем, отчего эти птицы выглядели двадцатифутовыми великанами, расхаживающими по песку. Скорее всего, здешний животный мир даже не замечал, что у них над головой проплывает воздушный шар.
Анри постоянно делал записи, отмечая особенности ландшафта. Шар несло все дальше от Атласа, пока очертания гор не превратились в едва заметную нить на горизонте, видимую только в бинокль. Где-то в глубине живота у Анри возникло хорошо знакомое покалывание. Привычный ему мир остался позади, и он испытывал страх вперемешку с предвкушением новых впечатлений.
Он любил это ощущение. Оно всегда сопровождало его в путешествиях.
Он был рожден для привилегированной жизни. От него ждали, что он станет военным, как поступали многие поколения мужчин из рода де Врис со времен Людовика IX. Но Анри разочаровал близких, в том числе и отца. Карьеру военного он оставил младшему брату Жюлю, чей характер куда больше соответствовал этому роду занятий, нежели его собственный. Отверг он и праздную жизнь аристократа, которую вполне мог себе позволить, пользуясь богатством и положением. Вместо этого Анри путешествовал. Он посещал места, куда другие не могли или не отваживались отправиться, и совершал поступки, немыслимые или недопустимые с точки зрения других. В Центральной Турции он исследовал удивительные пещеры Каппадокии. Он побывал в пустынях Аравийского полуострова и горах Гиндукуш в Афганистане. Он бродил по базарам Макао и улочкам Ташкента. В Целебесском море[4], близ Борнео[5], корабль, на котором он плыл, потерпел крушение. В Судане Анри наблюдал танцы кружащихся дервишей. Чтобы попасть в Марракеш, закрытый для христиан, он замаскировался под еврея из Дамаска, надев красную ермолку и тюрбан. Анри наслаждался такой жизнью и ценил свою свободу. Он писал путевые заметки для Парижского географического общества, которых с нетерпением ждали читатели Парижа, Лондона и даже Нью-Йорка.
И потому нынешнее проникновение в неизведанные пределы Сахары не наполняло ужасом сердце Анри. Наоборот, он чувствовал знакомый прилив адреналина, вгрызавшийся ему в живот и оживлявший чувства. Краски становились ярче, запахи – острее. Анри хотелось громко смеяться от удовольствия. Он нуждался в этом ощущении; оно питало его во всех путешествиях. Это была разновидность экстатического страха, обитавшего и прорывавшегося наружу тугой, жаркой волной. Он испытывал почти мистическую одержимость, страсть путешественников, торопящихся проникнуть в тайны мира, увидеть доселе неизвестные места и совершить доселе немыслимые поступки. Его снедала неутолимая жажда странствий. Едва одна цель была достигнута, на горизонте
Ныне море Сулавеси.
Ныне остров Калимантан.