Собрание сочинений. Том 1. Голоса. Генрих СапгирЧитать онлайн книгу.
лучше б говорили что-нибудь.
Давайте вместе помолчим сегодня,
о том, что хорошо нам помолчать
и что молчанье – добрый плод общенья,
ведь если мы друг друга понимаем,
то незачем нам воздух распалять.
Молчальниками пусть нас назовут.
Молчальник-не тихоня, как Молчалин.
Молчанием молчальник опечален…
Не так уж много бессловесных женщин
в литературе нашей. Но Мари
Болконская прелестна тишиной.
Пастельные и робкие всегда
помалкивают, хоть и примечают
все, но во избежанье зла и бури
предпочитают скромно промолчать.
И я – Пролог – возник из немоты
Когда б на то не авторская воля,
я просто постоял бы, помолчал,
а проще бы – совсем не появлялся.
Но я – актер и вынужден молчать
на публику – со сцены, громко, страстно!
Зал, тишиной завороженный зал —
вот ванна для меня, где я купаюсь,
блаженствуя… и паузу держу…
Сам Пушкин эти паузы любил —
от чувств избытка. Знаки умолчанья
он проставлял в «Онегине» затем
чтоб действие живее развивалось,
как будто бы говорено о том,
о чем он предпочел не говорить,
и здесь, где точки, будто взвод на марше,
построились онегинской строфой,
сама строфа как будто существует
и даже рифмы кто-то угадал!..
Мы можем также вспомнить молчаливо,
как Пушкина поправил Николай,
а царь, конечно, знал молчанью цену:
«народ ликует» зачеркнул брезгливо,
«безмолвствует», подумав, начертал.
Еще – стихи: «Ненастный день потух;
ненастной ночи мгла…» Не думайте, что мухи
бумагу засидели или цензор-
дурак резвился. Нет! страдает, молча
любовник, мавр, и лишь в самом финале —
ревнивою угрозою: «А если ………….»
И, помнится, в романсе Даргомыжский
раскатом волн и грохотом прибоя
отточье это выразил вполне.
Живет в Москве на Сретенке художник.
По лестнице в немытых черных окнах
компанией восходим на чердак.
Акционерным обществом РОССИЯ
в начале века был построен дом.
Среди щитов – гигантов нас встречает
философ белой плоскости, певец
того, что на листе не существует,
бытописатель нашей мнимой жизни,
поверенный вселенской пустоты.
В молчании глядим и понимаем
молчание, плывущее на нас
звериным рыком, хохотом и лаем
всем говорим – неисчислимых масс.
И сам поэт – свирепое молчанье
не тишина, а на разрыв – отчаянье!
Так! Жизнью мы контужены, оглохли
и слушаем, как все молчит кругом.
Молчит столица, будто выжидая
лишь ночью гул, но все равно молчат.
Молчат мои никто, мои друзья.
Один замолкнул, потому что умер.
Другой уехал, потому молчит.
Молчит пейзаж. Молчат телеэкраны,
лишь