Цыганка Вася, механик с волантера «Доброволец». Павел Сергеевич ИевлевЧитать онлайн книгу.
верхней части, над носом – стальная вставка с целым букетом камер, а глаз и вовсе нет. Василиса увидела, как левый блок камер с жужжанием провернулся, сменив длиннофокусный объектив на широкий. Ниже носа осталось обычное лицо пожилого мужчины с аккуратной седой бородкой, а вот выше человеческого лба с кустистыми бровями волос нет, череп сверху покрыт металлической гнутой пластиной.
Мужчина жестом пригласил Тамаша внутрь, и оказалось, что рука его тоже механическая, но почти неотличимая от настоящей – покрыта пластиком в цвет кожи. Можно было бы спутать – если бы не отстоящая от предплечья, присоединённая сложным разъёмом кисть. Василиса сразу подумала, что она, наверное, сменная. Может быть, одна у него чтобы здороваться, другая – чтобы операции делать, если он, конечно, и правда, врач. А может, ещё третья есть какая-нибудь. На гитаре, например, играть. С медиаторами вместо ногтей. А что? Удобно!
Тамаш побледнел, покачнулся, но жена поддержала под локоть, и он взял себя в руки. Кивнул местному и прошёл внутрь палатки. Мужчина с камерами на лице протянул вперёд свою механическую руку, повернув её пластиковой ладонью вверх. Из толпы цыган важно вышел дядя Малки – баро Малкицадак. Он положил на эту ладонь небольшую коробочку. Врач второй рукой осторожно открыл крышку. Камеры на его лице зажужжали, меняя оптику, но Василисе не было видно, что он там рассматривает.
– Здесь цена без анестезии, – сказал врач.
– Он будет терпеть, – сказал Малки, – у нас больше нет.
– Как хотите, – ответил тот равнодушно. – Но нервы приращивать будет больно.
– Потерпит, – повторил Малки.
Врач закрыл коробочку, убрал в карман, развернулся и механическим шагом ушёл в палатку. Ноги его издавали при каждом шаге негромкое шипение и пощёлкивание.
– Как ты думаешь, Тамаш будет орать? – спросил Йоска Василису.
– Даже думать об этом не хочу! – отмахнулась она. – Пошли отсюда, на товары посмотрим.
***
Тамаш орал так, что слышно было по всему рынку. Орал, как будто руку ему не приделывают, а отпиливают. Медленно, тупой пилой. Продавцы поворачивали головы на звук, переглядывались и понимающе кивали. Василиса теперь смотрела на их товары без интереса – всё удовольствие испорчено. Детали протезов выглядят очень любопытно и с инженерной точки зрения весьма интересно устроены, но под вопли Тамаша воспринимаются иначе. Если руку приделать так больно, то каково было девушке с половиной лица?
Через час Тамаша вывели из палатки под руки две местных женщины. Обе с пластиковыми белыми масками вместо лиц. Красивыми, но совершенно безжизненными. Цыган был бледным, как бумага, мокрым от пота и еле стоял. Его сразу подхватила жена и поддержали дети. Тамаш, кое-как утвердившись с их помощью на подгибающихся ногах, торжественно поднял вверх левую руку. Ниже локтя нестерпимо сверкало настоящее цыганское великолепие – золотой протез. Полностью повторяющий форму руки, идеально прилегающий, скрывший в себе уродливую культю. Тамаш