Оппенгеймер. Альтернатива. Роберт СойерЧитать онлайн книгу.
вот вы о чем… Ну да, конечно.
– Неужели вы не знаете? – непритворно удивилась Джин. – Где же вы были? – Ему вдруг захотелось, чтобы она добавила: «всю мою жизнь», но она закончила фразу неожиданным предположением: – Вы, наверное, родились с серебряной ложкой во рту.
– Не то чтобы… Но мой отец благополучно пережил этот период. – И он добавил, как будто это могло объяснить его легкое отношение к национальному бедствию: – Он тоже занимался инвестированием, но не в фондовую биржу, а по большей части в искусство.
Она снова склонила голову, свет фарфоровой настольной лампы лег под другим углом, и он неожиданно понял, где видел ее лицо. Одной из любимых книг Оппи была «Цветы зла» Бодлера, которую он читал в оригинале. Абрис лица Джин, форма и размер ее носа точь-в-точь походили на графическую иллюстрацию к душераздирающей Une Martyre[3] из знаменитого издания 1917 года. Он мысленно напрягся, отбрасывая ассоциацию. Картинка была страшненькая: труп на смятой постели, отрубленная голова, красота, увядающая вместе с цветами в вазах, старый муж, скитающийся где-то в дальних краях…
Вечеринка подошла к концу, и Оппи, расправившийся уже с четырьмя дозами бурбона, настроился договориться с новой знакомой о свидании.
– Итак, мисс… – начал он.
– Тэтлок, – сказала она, и эти два слога ударили его, как пули.
– Вы… вы родственница Джона Тэтлока?
– Он мой отец.
– Джон Тэтлок? Медиевист из Беркли?
– Да, а что? Вы знакомы с ним?
«О да», – подумал Оппи. Джон Стронг Перри Тэтлок, специалист по Джеффри Чосеру, безусловный авторитет в ассоциации преподавателей Беркли, громогласно вещавший в столовой факультетского клуба, был ярым антисемитом. Впрочем, для Беркли это было в порядке вещей; когда Роберт попытался устроить туда своего студента Боба Сербера, заведующий кафедрой физики сказал, что одного еврея на его факультете вполне достаточно. Но… черт возьми.
– А-а… – протянул Оппи; у него резануло под ложечкой. Он пока не назвал собеседнице своей фамилии. – Что ж, приятно было познакомиться, – скрывая досаду, сказал он, поднялся с изящного стула и вышел на лестницу, ведущую в его холостяцкую комнату.
Джин посетила и следующую вечеринку, которую устроила Мэри-Эллен, и еще одну, оставаясь все такой же очаровательной и притягательной. В конце концов Оппи набрался смелости и, попытавшись забыть о предубеждениях ее отца, решился пригласить ее на обед.
– И куда вы предлагаете пойти? – спросила она, и Оппи снова изумился. Значило ли это, что она заранее готова принять его предложение или, напротив, будет решать, достаточно ли фешенебельное заведение он предложит?
– Я… м-м-м… э-э…
– О, не ломайте голову, – улыбнулась она. – Вы любите острое?
– Даже очень.
– В Сан-Франциско есть такое место – кафе «Сочимилко». Может быть, знаете?
Он покачал головой.
– Вот и хорошо! Вдруг это место станет нашим? В субботу вечером? Или… может быть, суббота?..
До него
«Мученица».