Саломея. Стихотворения. Афоризмы. Оскар УайльдЧитать онлайн книгу.
немногим людям удается раньше смерти «овладеть своей душой».
Эмерсон говорит: «Ничто так редко не встречается у людей, как самостоятельный поступок воли». Это совершенная правда. Большинство людей – не они сами. Их мысли – мнения других, их жизнь – подражание, их страсти – цитата.
Христос был индивидуалист – не только величайший, но и первый в истории.
Были попытки сделать из него обыкновенного филантропа в духе ужасных филантропов XIX столетия; или ставили Его, как альтруиста, – наряду с невеждами и чувствительными мечтателями. В действительности Он не был ни тем, ни другим.
Конечно, у Него было сострадание к бедным, к заключенным в тюрьме, к униженным и несчастным; но еще больше сострадания было у Него к богатым, к сытым гедонистам, к тем, кто носит мягкие одежды и живет в царских чертогах.
Богатство и роскошь казались Ему большими трагедиями, чем бедность и горе. Что касается Его альтруизма – кто знал лучше Его, что не свободная воля, а предопределение вершит наши судьбы и что не собирают винограда с терновых кустов и смокв – с репейника?
Жить для других, как сознательная формула, никогда не было основой Его веры. Когда Он говорит: «прощайте врагам вашим», Он говорит это не ради врага, но ради нас самих, и потому что любовь прекраснее ненависти. Когда Он предлагает богатому юноше: «продай все, что имеешь, и раздай нищим», Он думает при этом не о нищих, а о душе этого юноши, которую губило богатство. В своем понимании жизни Он сходится с художником, который знает хорошо, что, в силу неумолимого закона самоусовершенствования, поэт должен петь, ваятель – думать в бронзе, живописец – делать мир зеркалом своих настроений, со столь же неизменной определенностью, как боярышник должен цвести весной, хлеб – созревать в золотые плоды осенью и луна, в своем от века предначертанном пути, превращаться из серпа – в полнолуние, из полнолуния – в серп.
Хотя Христос не говорил людям: «живите для других», но Он сделал то, что нет разницы между жизнью других и нашей собственной жизнью. Этим Он дал личности человека громадную, титаническую силу.
С тех пор как Он явился, история каждой отдельной личности – мировая история, или может сделаться таковою.
Во всяком случае, культура возвысила личность человека. Искусство сделало нас существами с мириадами душ. Кто обладает художественной природой, тот идет с Данте в изгнание и узнает, что солон хлеб чужих и круты их ступени. Он на мгновение обретает ясность и спокойствие Гёте. Но он слишком хорошо знает и то, что Бодлер воскликнул, обращаясь к Богу:
О, Seigneur, donnez-moi la force et le courage
De contempler mon corps et mon coeur sans dégout[3].
Он узнает из сонетов Шекспира – быть может, на погибель себе – тайну его любви и усваивает ее себе. Он видит своими глазами современную жизнь, потому что он прислушивался к ноктюрнам Шопена, или занимался греческим искусством, или же прочел историю страстной любви мертвеца к мертвой женщине, чьи волосы походили на тонкие золотые нити, а губы – на гранатовое яблоко.
Но
О, Боже, дай мне силу и мужество созерцать тело мое и сердце мое без отвращения.