Смерть в середине лета. Юкио МисимаЧитать онлайн книгу.
влажная вмятина.
Кацуо, хныча, заковылял следом. Его тут же кто-то поднял и посадил на плечи.
Послеобеденный сон Томоко был прерван. Опытный в обращении с постояльцами администратор легонько тронул ее за плечо.
– А? – спросила Томоко.
– Тут такое дело… Дама, которую зовут Ясуэ-сан…
– Что с ней?
– Ее приводят в чувство. За доктором уже послали.
Томоко вскочила с постели и вместе с администратором поспешно вышла из номера. Ясуэ лежала в углу сада, на траве, рядом с качелями. На ней, оседлав неподвижное тело, восседал голый мужчина – пытался сделать искусственное дыхание. Тут же, в нескольких шагах, была наскоро навалена груда ящиков из-под мандаринов и ворох соломы, еще двое мужчин пытались развести костер. Огонь никак не желал разгораться, только дым валил – ящики и солома не успели просохнуть после вчерашнего ливня. Иногда, когда дым тянулся к лицу лежащей Ясуэ, еще один доброволец отгонял его веером.
От рывков подбородок Ясуэ то поднимался, то опускался, и всем казалось, что она уже дышит. По дочерна загорелой спине спасателя, пятнистой от просеянных сквозь листву лучей, стекали струйки пота. Раскинутые на траве белые ноги Ясуэ были мертвенно-бледными и неестественно толстыми. Ноги оставались равнодушными к отчаянной борьбе, в которой участвовала половина тела.
Томоко опустилась на землю.
– Ясуэ, Ясуэ! – взывала она. Потом, заливаясь слезами, быстро и невнятно запричитала: – Ой, неужели ее не спасут, что же это такое, да что я мужу скажу!
Вдруг Томоко резко обернулась.
– А дети? – спросила она.
Стоящий поблизости немолодой рыбак обнял за плечи испуганно надувшего губки Кацуо.
– Гляди, вон твоя мама.
Увидев сына, Томоко пробормотала:
– Приглядите за ним, пожалуйста.
Пришел врач и тоже стал делать искусственное дыхание. Костер наконец разгорелся, лицо Томоко раскраснелось от жара, и она ни о чем уже не помнила. По лбу Ясуэ полз муравей. Томоко раздавила его пальцем и смахнула. Потом появился еще один – он прополз по колеблемым ветерком волосам, вскарабкался на ухо. Томоко раздавила и этого. У нее появилось дело – давить муравьев.
Четыре часа продолжались попытки оживить тело. Лишь когда признаки посмертного окоченения стали несомненны, врач сдался. Тело накрыли простыней и отнесли на второй этаж. Уже стемнело, и один из добровольных помощников, оставшийся не у дел, взбежал по лестнице и зажег в комнате свет.
Томоко совсем выбилась из сил, ею овладела бездумная, не лишенная приятности апатия. Горя она не чувствовала. Вспомнив о малышах, Томоко спросила:
– А где дети?
– Вроде, в гостиной, с ними Гэнго играет, – ответили ей.
– Все трое там?
– Этого я не знаю…
Люди стали переглядываться. Протиснувшись сквозь них, Томоко сбежала вниз по лестнице. Давешний рыбак, Гэнго, одетый в гостиничный халат, сидел в кресле с Кацуо, на плечи которого была