Первая формула. Р. ВирдиЧитать онлайн книгу.
деньги – пусть и не слишком большие, однако все может измениться. У меня большое здание, способное вместить немало народа. Необязательно использовать его только для постановки пьес.
Его слова заставили меня удивленно открыть рот.
Мальчишкой я знал мир куда хуже, чем сейчас, и, разумеется, не понял, на что именно намекал Халим. Знай я, к чему он ведет, – обязательно запротестовал бы, и все обернулось бы иначе.
Коли, задумавшись, провел пальцем по усам, затем растянул губы в плотоядной улыбке и подал хозяину театра руку.
– Похоже, я ошибался, Халим-сам. Это место и вправду нуждается в благодетеле. Кстати, заработать славу покровителя искусств не так уж и плохо. Люди любят театральные представления? Прекрасно. Помогу, чем сумею. А ты вспомнишь о моем поступке, когда придет время. Договорились?
Спина Халима напряглась, и он резко мотнул головой. Соглашается?
Коли с тем же волчьим оскалом повернулся к выходу, и тут в дальнем конце зала возникла мужская фигура.
С плеч незнакомца ниспадала просторная хламида алого цвета, словно ее замочили в чане со свежей кровью. Его лицо и одежда запылились, однако цвет хламиды нисколько не потускнел. Скорее всего, незваный гость был на декаду старше Халима – во всяком случае, его когда-то черные, спускающиеся ниже линии шеи волосы почти полностью окрасились сединой. А вот в короткой бороде не пробилось ни единого седого волоса. Несмотря на возраст, мужчина держался прямо, словно годы не взяли с него свою дань.
Я обратил внимание на высовывающийся из-за плеча незнакомца посох с вырезанной из черного камня и темного дерева рукоятью. Должно быть, пользуется им в качестве трости?
Долгая жизнь не наложила неизгладимого отпечатка на широкое лицо мужчины – щеки не обвисли, как бывает у стариков, хотя кожа с годами несколько потускнела. Мне показалось, что незнакомца когда-то вылепили из темной глины, а затем оставили застывать во дворе.
Халим и Коли внимательно изучили вошедшего и обменялись взглядами. Незнакомец неторопливо к ним присмотрелся и наконец обратился к Халиму:
– Это ты тот человек, который… – Не договорив, он обвел рукой театральный зал.
– Я, – кивнул Халим. – Это мой театр. Именно здесь ставят лучшие в Абхаре драмы и комедии.
Что касалось качества наших постановок, ни один из сильных мира сего не согласился бы с Халимом. Наша каста мешала нам прослыть даже неплохими исполнителями, не говоря уже о том, чтобы считаться лучшими. Знать в основном ориентировалась на те отзывы, что ходили в ее кругах. До респектабельной публики нам было не дотянуться.
Гость в хламиде пробормотал себе под нос, вроде бы и не заботясь, услышат ли его:
– О тебе много рассказывают. Говорят, у тебя в репертуаре такие пьесы, которые в театрах ставить не принято. Церковники их точно не одобряют.
Халим пожал плечами:
– Просто смотрим, чем дышит мир. Наверное, в наших постановках чуть больше творческого начала… Не буду врать: даруй мне шанс – и я его не упущу. Мы – Оскверненные,