Ненадежный свидетель. Мария СкриповаЧитать онлайн книгу.
подняла на меня глаза Люська. – Ты должен спасти Вику и Нику, ты обещал!
Господи! Что она несет? Вернее, что несет мой больной разум… Впервые не могу на нее смотреть, не хочу. Она ненастоящая, ее здесь нет.
– Мне все это, как и вам, удовольствия не доставляет, – ворчит Афанасьев. – Давайте договоримся: будем считать это прогулкой за пределами больницы. Если результатов не будет, вернетесь сюда и продолжите лечение.
– Прогулка? – А это действительно заманчиво, такого у меня пять лет не было. Шанс выйти отсюда, хотя бы на один день. – Идет. Но у меня условие: пиццерия на проспекте Декабристов. Большая пицца «Салями» и две банки колы, ванильной 0,33. Денег у меня нет, платить придется вам.
– Идет.
– Это еще не все, ваш свитер. Мне нужен ваш свитер. Костюм мне велик. Глупо буду смотреться. Еда здесь такая – только собак кормить, – я усмехнулся, оценивая, насколько нужен ему. Следователь нервно снимает шерстяную кофту, оставаясь в поношенной футболке. – И часы… – добавляю. – Офицерские?
– Не борзей. Жду на улице, – огрызается Афанасьев, хлопнув дверью.
– Что же, Григорий Константинович, надеюсь, прогулка не перечеркнет результаты нашей с вами работы. Переодевайтесь. Санитар проводит вас к выходу.
Неужели я могу вдохнуть полной грудью? Сердце колотится, стоит только выйти за железные ворота. Становится не по себе, ежусь, машинально закутываясь в свитер. Великоват, висит, как мешок. Стоило надеть костюм. Впрочем, нет. Так за небритого бедолагу сойду, с пиджаком не по размеру другая история. Неопрятно, дурной тон, друзья увидят – засмеют. Друзья? Да, нехило загнул, нет у меня друзей, за пять лет ни одного посещения. И все же почему так не по себе? Желание закрыться. Прохожих у психушки и без того немного, два-три человека. Но кажется – толпа, все смотрят на меня.
– Папочка, – протягивает руку галчонок, улыбается, глазенками хлопает. – Папочка, не бойся. Эти дяди и тети на тебя не смотрят, пойдем! – Стараюсь не реагировать, даже не смотреть на нее. Игры разума, как же надо было себя довести, чтобы сейчас чувствовать разъедающую вину. Не могу видеть, как она непонимающе, обиженно смотрит, цепляется за штанину. Доченька, моя доченька… Нет, не так, образ моей дочери – мой собственный делирий, в котором я утопаю с головой. – Пап, почему ты со мной не разговариваешь? Ну, пап!
– Макаров. – Голос Афанасьева. Как же сейчас я ему рад! Мы не раз с Люськой обсуждали, что я не могу с ней разговаривать, когда кто-то рядом. Сейчас это играет на руку, оправдывая мое молчание. Неужели я хочу, чтобы дочка исчезла? Неужели я действительно этого хочу? Даже и не знаю, что лучше – видеть ее в своей палате каждый день, слышать ее смех или закрыться, выздороветь, отпустить и жить дальше, как сделала Аленка. – Давай на «ты», – предлагает он, и я киваю. – Садись в машину, мы едем в парк.
– Сначала пиццерия, – задираю я. Следователь усмехается, играть по моим