Реформатор. Новый вор. Том 2.. Юрий КозловЧитать онлайн книгу.
на свете в данный момент ему хочется… бросить пистолет брату.
Ему сделалось страшно, как если бы его сущность была изгнана из тела, и сейчас, бессильно трепыхаясь, наблюдала, как телом распоряжается какая-то другая – чужая – сущность. Он вдруг понял, что смерть – дар Божий, и что за невозможным горем утраты близкого человека таится… невозможное облегчение от… утраты близкого человека. Невероятным усилием воли Никита заставил себя бросить пистолет не на скалу, а в море. Пистолет мгновенно ушел на дно, как будто и не было никакого пистолета.
«Ты даже не представляешь, какую только что совершил ошибку», – Савва как подкошенный упал лицом вниз.
Ломая ногти о камни, Никита, сам не понимая как, вскарабкался на скалу, перевернул брата на спину. Он боялся смотреть на его голову, но… не было в ней дыры. Цела была голова брата, и на скале не было крови. Только на виске у Саввы белел клок пены. Никита вознамерился стереть ее рукавом, но выяснилось.
что это не пена, а… седая, точнее серебряная, прядь, какой раньше на голове брата совершенно точно не было. Впрочем, то была мелочь в сравнении с тем, что Савва подавал признаки жизни. Более того, Никита был вынужден признать, что с косой седой прядью Савва сделался еще симпатичнее и мужественнее. Брат не то чтобы повзрослел и возмужал в результате непонятной этой истории, но как бы обрел некую завершенность. Никите показалось, что не Савва это вовсе, а… какой-то языческий бог возлежит на скале.
«О, Господи, чудны, но славны дела Твои!» – (имея в виду другого – триединого – Бога) окончательно пришел в себя Савва, удивленно посмотрел на Никиту.
Тот думал, что брат обрадуется, обнимет его, но вместо проявления радости Савва надменно повелел вытащить из сумки книгу, которую вчера подарила ему убитая метеоритом старуха.
Недоумевая, Никита принес лохматую, нечистую (как сама старуха) книжку. Имя автора – Элиан, название «Пестрые рассказы» решительно ни о чем ему не говорили.
«Открой на любой странице, прочитай вслух два любых фрагмента», – велел Савва.
«Зачем?» – поинтересовался Никита.
У него тряслись руки, голова же была странно светла и легка, как если бы ему вдруг открылась некая истина, и была эта истина непреложна. В том смысле, что до ее прихода в мире был хаос, а после – порядок. Или даже не столько порядок, сколько ясное понимание, как этот самый порядок навести. Никита не знал, что ему делать с этой мыслью. Но не сомневался в том, что это знает Савва. Почему-то он был уверен, что то, что открылось ему невыраженно, так сказать, итогово, Савве открылось – технологически-процессуально, то есть исчерпывающе и окончательно. Грубо говоря, Никита как бы получил откровение, Савва – руководство (инструкцию) к действию. Может, у меня тоже голова… седая? – с тревогой подумал Никита.
«Потому что моя жизнь, точнее, то, что от нее осталось, займет пространство в промежутке между этими двумя фрагментами, – неожиданно доходчиво объяснил Савва. – Разве ты не знаешь, что, если хочешь узнать судьбу после несостоявшего- ся самоубийства,