Житейская правда разведки. Владимир АнтоновЧитать онлайн книгу.
и получила высокую оценку специалистов.
Очень лестно отозвался о работе Валерия Михайловича Алексей Максимович Горький. А Сталин, которому Горький направил произведение Горожанина, на одной из глав написал: «Лучшее, что было сделано до сей поры об Анатоле Франсе. И. Сталин».
Во время посещений Харькова Маяковский с удовольствием встречался с украинскими чекистами, выступая перед ними в местном чекистском клубе. Зал был всегда набит до отказа, молодежь горячо приветствовала своего любимого поэта. Маяковский без перерыва читал восторженным слушателям «Левый марш!», «Бюрократиаду», «Неразбериху», «Облако в штанах», «Марш комсомольца».
«Зорче и в оба, чекист, смотри!»
В 1927 году в Харьков поэт приезжал четырежды. В те тревожные дни консервативное правительство Англии и английские спецслужбы проводили против молодой Республики Советов провокацию за провокацией. Так, 12 мая 1927 года лондонская полиция внезапно оцепила офис «Аркоса» – торговой компании, выполнявшей функции коммерческой части Торгпредства Советского государства в Великобритании – и провела обыск его помещений. Эта акция послужила поводом для разрыва дипломатических и торговых отношений с Советским Союзом. На страницах «Комсомольской правды» и других центральных газет из номера в номер печатались боевые оборонные материалы. Нарастала угроза новой войны против СССР.
Однажды, беседуя с Маяковским, Горожанин подробно рассказал поэту о происках «твердолобых» в Великобритании и поддержке этих происков троцкистами внутри страны, о том, как были задержаны шпионы и диверсанты, направлявшиеся через границу, о работе чекистов-«секретчиков», то есть сотрудников секретно-политического отдела, и чекистах контрразведывательного отдела (КРО).
Маяковский понимал, какое значение имеет в этой трудной обстановке для страны его поэтическое слово. Он должен был дать ответ. За себя, за тех, кто борется с врагом с оружием в руках.
Из воспоминаний жены Горожанина Берты Яковлевны:
«Вечером мы собрались обедать. На стол было все подано, но Маяковский попросил нас задержаться. У нас было три комнаты. В одной из комнат он что-то писал, ходил из угла в угол. Садился за стол и снова вскакивал. Мы не мешали ему. Я с сожалением подумала о том, что приготовленный мной украинский борщ окончательно остынет, как вдруг в комнату-столовую вошел с доброй улыбкой на лице Маяковский. В руках он держал клочок бумаги.
– Послушайте, Валерий Михайлович, это вам мой набросок посвящается, – и начал читать:
Есть твердолобые вокруг и внутри —
зорче и в оба, чекист, смотри!
Мы стоим с врагом о скулу скула,
и смерть стоит, ожидая жатвы.
ГПУ – это нашей диктатуры кулак сжатый…
Горожанин, смущенный и взволнованный, стоя слушал друга.
– Нет, – тихо возразил чекист, – это, пожалуй, будет неточно. Не только мне, но всем солдатам Дзержинского».
Стихотворение