Точка возврата (сборник). Валерий ХайрюзовЧитать онлайн книгу.
Иванович, Терешковой, Умрихину можно, да! – почувствовав колебания начальника, обиженным голосом вдруг начал Шмыгин. – Но вообще-то мои намерения были серьезны. Представляете, как бы загремело наше училище!
– Я тебе загремлю! – взорвался Орлов. – Ваше курсантское удостоверение!
Тимка побелел, медленно, трясущимися руками достал из кармана документ. Джага, выхватив из рук, начал рвать его в клочья.
– Все, больше ты не курсант! – кричал он. – Хотел в космос, теперь поезжай к себе в Якутию! Бренчи на гитаре, танцуй, пой, подделывай письма! А самолетов тебе не видать как своих ушей!
Разделавшись с удостоверением и выбросив, что от него осталось, в мусорное ведро, начальник штаба успокоился. В этой истории с письмом в отряд космонавтов была и его вина. Он первым, после Умрихина, прочитал нашу стряпню, а потом позвонил начальнику училища. Не разглядел подвох. Смутил, как он потом говорил, настоящий конверт.
Побарабанив по столу пальцами, Джага вздохнул и неожиданно начал успокаивать Тимоху:
– Вот что, Шмыгин, ты сильно не беспокойся. Думаю, отчислять мы тебя не будем. Удостоверение восстановим, я сам об этом позабочусь.
– Петр Иванович, милый, не тревожьтесь! – в тон ему, растроганно воскликнул Шмыгин. – Здесь накладка получилась, цело оно у меня.
Тимка вытащил из другого кармана коричневое курсантское удостоверение, показал его Орлову и быстро спрятал обратно.
– Вы по ошибке мой профсоюзный билет порвали.
– Ну, шельмец, достукаешься ты у меня! – схватившись за сердце, сказал Орлов. – Старшина, этим двум субъектам до отпуска не давать увольнительных. На хозработы, в столовую! Пусть рубят дрова на зиму.
«Нашел чем пугать – столовой, – облегченно подумал я. – Колоть дрова – мое любимое занятие».
Я понимал: это наказание не Шмыгину – мне. А с него как с гуся вода. Не пройдет и недели, как большое начальство затребует его к себе. И сам старшина баян или гитару поможет до машины поднести. Бывало, и уедут вместе, петь в два голоса. Нет, на Тимоху я не обижался, иногда даже становилось его жалко. Свободного, своего времени у него не было. Шмыгина выдергивали по любому поводу: концерт, свадьба, именины – звонят, требуется музыкант и исполнитель. Поначалу он и меня пытался приобщить, как он говорил, к светской жизни. Все в той же каптерке пробовал давать уроки танцев, совал в руки гитару. Учеником я оказался неприлежным, хотя Тимка говорил, что при соответствующей работе над собой из меня будет толк.
– Для этого, земеля, надо ходить на танцы, влюбляться, – назидательно говорил он, – а ты в казарме сидишь да футбол гоняешь. Тобой скоро людей пугать будут.
Он был прав, но не тянуло меня на эти танцы-манцы-обжиманцы.
«Разве могут они заменить полеты», – думал я, наблюдая, как друзья перед увольнением начищают ботинки. Те мелкие неудобства вроде колки дров и уборки территории казались пустяковой ценой за то, чтобы подняться в воздух и посмотреть на мир сверху. А на земле, в свободное