Надсада. Николай ЗарубинЧитать онлайн книгу.
– не знат. Отец наш, Афанасий Ануфриевич, наказал не посвящать его в тайну. У него, сказывал, другой путь.
– Какой же?
– Тайна эта – тяжела, а он – инага замеса, больше в мать нашу, Феклу Семеновну. Добрый…
– Так че ж это за тайна за такая? – не выдержал младший Белов. – Ты, дядя, все вокруг да около, а о деле – ни слова.
– Погоди, тебе говорят. Маленько осталось…
Вовка чувствовал, что устал. Не от пройденного – от собственного нетерпения – узнать, наконец, ту заветную тайну, которую свято хранили и прадед Ануфрий, и дед его Афанасий, и дядька Данила.
Есть не хотелось, почти залпом выпил поставленный перед ним чай и вышел из избушки.
Когда племянник вернулся в избушку, Данила сказал ему:
– Ты, паря, думать, я не понимаю твое состояние? Вам, молодым, нада все и – сразу. Это было знакомо и мне, када я был таким, как ты: горячим, хлестким, непоседливым. С годами приходит не ум, а опыт. То есть приводится в порядок тот ум, что даден от природы, и не боле того. Ежели нет ума от природы, то и опыт попусту. Вот как у старого Воробья. Опыта у него на нас двоих хватит, а ума и нетути. Но человек он честный и верный – за это и ценю. У тебя, чую, ум есть. Есть и хватка – наша, беловска. Потому и решаю передать тебе свое знание, кое передано было мне отцом моим и завещано дедом Ануфрием Захаровичем. По родовой линии: отец – сыну, тот – своему сыну, а я – племяннику, так как у меня своего сына нет. Ты мне – заместо сына. Потому и возился с тобой столь годов. Потому – потерпи. Седни все и узнашь.
Кинул через плечо вещмешок, ружье в руку и – к двери. Вовка за ним.
Обогнули избушку, оставив болотину за спиной, пошли по тропе. Скоро показалась болотина новая.
– Здесь, – наказывал Данила. – Пойдем во-он на ту скалу…
Вода, кочки, чахлые березки, коряжины и твердая земля. По затраченному времени Вовка прикинул, что ширина этой болотины примерно такая же, что и по другую сторону острова. Скала, на которую шли, будто спряталась за кедровым бором, что начинался сразу же за болотиной.
Такого кедрача ему видеть не приходилось. Вовка обошел одно дерево, другое, обернулся в недоумении на дядьку.
– Че, не видишь следа от колота? – спросил тот, улыбаясь. – И не увидишь. Здесь еще не было ни одного промысловика. Не бью здесь шишку и я. Этот кедрач и есть сердце тайги на много десятков километров окрест. Может, и на сотни километров. Теперь попробуй представить, сколь зверья, птицы кормится от этого кедра. Када урожай, здесь кишмя кишит от всякой лесной твари. Отсюда на все стороны света ведут пути живого богатства таежного. Богатства восполняемого и неиссякаемого. Нет в тайге неживого. Все живое: и зверь, и птица, букашка какая, и дерево, и цветок, и трава. Как к живому и относись. Брать нада разумно, чего вам, молодым, понять трудно и что постигается с годами, то есть с опытом прожитых лет. Я вот, када первый раз сюды пришел, то подумал так же, как ты счас: вот, мол, где намолочу-наворочу. Силушки-то немерено. Но потом призадумкался, пообсмотрелся, и рука не поднялась. А шишку я бью дале, откуда мы с тобой нонече