Одиночество вещей. Слепой трамвай. Том 1.. Юрий КозловЧитать онлайн книгу.

      В углу над длинным стаканом скучала единственная посетительница – накрашенная потаскуха с вытянутой рыбьей мордой.

      – Нальешь? – угрюмо осведомился у бармена Фома. Он всегда сразу брал быка за рога. Даже когда лучше было не сразу.

      – Тебе который годик, малец? – ухмыльнулся бармен, ритмически подергивая шеей. «В Америку, в Америку…» – Во пошла молодежь! – пригласил к совместной потехе потаскуху. «Навсегда, навсегда!» – прочувственно стенал певец, по всей видимости гомосексуалист. В голосе бармена, впрочем, не угадывалось категорического отказа. И вообще, все вокруг с недавних (а может, с давних) пор было устроено таким образом, что, начинаясь с неизменного «нет», почти всегда заканчивалось неизменным «да». Вот только денег на «да» не всегда хватало.

      – У тебя же пусто, – заметил Леон, – прогоришь. Налей два по двести сухого.

      – Не прогорю, – заверил бармен и, понизив, как на конспиративной сходке, голос, поинтересовался: – Очень хочется выжрать?

      Леон и Фома насупленно молчали, понимая, что он издевается, но определенно запаздывая с ответной реакцией. Кому-то следовало взять инициативу.

      – Ладно, налью, – вдруг рассмеялся бармен, видимо вспомнив что-то приятное. – Гоните червонец.

      – За два стакана сухого? – возмутился Фома.

      – Идите где дешевле, – зевнул бармен, – я вас не задерживаю. Вот так, – повернулся к потаскухе, – хочешь сделать людям добро, а они… – махнул рукой, скорбя о неблагодарных людях.

      Леон и Фома топтались, свистяще перешептывались, не зная, на что решиться.

      – Дерьмо ты, Валера! – вдруг в два рывка, как механическая кукла, поднялась из-за стола потаскуха с рыбьей мордой. Леон немедленно отметил, что вовсе не рыбья у нее морда. – Засохшее кроличье дерьмо! – решительно уточнила она, немало, надо думать, озадачив Валеру.

      Некоторое время прилизанный бархатный Валера молчал, трудно осознавая, что он засохшее кроличье дерьмо. Затем произнес единственное, что мог произнести в данной ситуации человек его профессии:

      – А шла бы ты на х…, пьянь! Сама ты кроличье дерьмо!

      Нетвердой, как по качающейся палубе, походкой девица подошла к стойке, бросила на нее зеленоватую пятидолларовую бумажку.

      – Нальешь ребятам, – расплывчато улыбнулась Леону и Фоме, – а не нальешь, они мне скажут. Гена у тебя доллары вместе с яйцами вырвет, – и вышла, зацеписто ступая длинными в черных сетчатых чулках ногами.

      Какая рыбья морда, восхитился Леон, красавица, русалка, фея! Валера немедленно принес два стакана вина и шоколадку. Настроение у него, как ни странно, не испортилось. Доллары были важнее такой не заслуживающей внимания мелочи, как «засохшее кроличье дерьмо». А может, Валера от природы был необидчивым человеком.

      Вот туда-то, в «Кутузов», к Валере – «засохшему кроличьему дерьму» – и вознамерился Леон вести Катю Хабло.