От сессии до сессии. Николай Иванович ХрипковЧитать онлайн книгу.
нырнули с невысокого бережка. Выныривали, отфыркивались и смеялись по-детски. На глубине вода была прохладней. Один раз Толя даже почувствовал ледяной ток подводного ключа. Он подержал в нем ногу. Чудеса! Одна нога в тепле, а другая – на холоде. Ныряли, делали заплывы, лежали на спинах, чуть пошевеливая руками и ногами, чтобы тела оставались на плаву. Река не выпускала. Нужна была сила воли, чтобы покинуть ее. Сыграли в догоняшки. Как маленькие, право. Устали. Отдышавшись, снова принимались забавляться. Времени для них не существовало.
Выбрались на берег. Освежившие. Как будто вернулись в детство на несколько лет назад. Была необычная легкость. Хотелось петь, говорить глупости и смеяться каждый раз. Они лежали на травке, мягкой и затертой подошвами. Подставляли солнцу то спины, то животы, то бока. Не хотелось ни о чем тревожиться, а просто лежать.
Миша придремнул. Потом снова купались. И били по воде так ладонями, что брызги летели фонтаном и обдавали их. Им от этого становились еще веселее. Всё-таки детство – замечательная пора. Счастье! Ну, или почти счастье! Оказывается, для счастья не так уж много и нужно.
Норму, однако, никто не отменял. От этого им стало невесело. Даже очень грустно. Солнце уже забралось на свой трон. А значит, скоро надо идти на обед. Кушать они, конечно, хотят. Но они ведь даже не дошли до своей улицы. Обрекать себя на добровольную каторгу не хотелось. Но и тянуть уже дальше было нельзя. Придется выложиться!
– Выхода нет, – вздохнул Миша.
– Сейчас обсохнем и пойдем, – сказал Толя. – И пойдут они, солнцем палимые, и застонут.
Миша опять вздохнул. Перед его взором стоял алма-атинский проспект с фонтанами и девушками с обнаженными плечами и вызывающее короткими платьями.
– Пацаны! Харэ пластиться! Айда играть!
Раздалось со стороны, где купалась ребятня. Толя поднялся и долго глядел. Улыбнулся.
– Где твой чудо-блокнот? – спросил он Мишу.
Как только не называли Мишину записную книжку, которой он обзавелся сразу, как только поступил в университет. В нее он решил вносить всё самое ценное, что касалось бы его великого научного будущего. Сейчас там было много адресов нужных людей и девушек. Хотя девушки – тоже люди. Зина называла эту книжечку блокнотом тунеядца и развратника. Оставим это на ее совести. В каждом из нас есть и то и другое. Но в разных количествах.
– Пиши «пластиться». Лентяйничать, лежать на солнце. «Пацаны! Харэ пластитья! Пошли купаться». Ваня Петров, 12 лет.
Миша записал своим каллиграфическим почерком, похожим на арабскую вязь. Над некоторыми буквами он рисовал завитки, другие завивал снизу. Буквы как будто парили. Поморщился. Провел пальцем. Лист был влажным и теплым, как будто его подержали над кастрюлей с кипящей водой. Поморщился.
– Нас же Зина убьет. Всего одно слово на двоих. Придется идти в деревню. Пропади она пропадом!
Толя согласился, что их непременно убьют. Они уже обсохли. С тоской поглядели на одежду. Хорошо африканцам. Прикрылся набедренной повязкой и шуруй, куда ноги несут. Они завидовали сельским мальчишкам. Есть всё же счастливые люди. Почему