Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год. Владимир БроневскийЧитать онлайн книгу.
производят значительную торговлю в Адриатике, Леванте и Черном море. О приращении их благосостояния можно заключать по числу судов, которое в последние годы знатно увеличилось. В 1798 году они имели 264 судна; в 1806 – 381; а в 1807 – до 500, исключая малых, все они вооружены пушками от 6 до 28. На сих судах употребляется до 7000 человек весьма хороших матросов. Шкиперы не знают науки мореплавания и управляют судами по одной привычке и знанию мест. Бокезцы, соперники рагузинцам, подобно им перевозят чужие произведения и сим промыслом содержат свои семейства, которые, по бесплодию земли, должны бы влачить самую несчастную жизнь. Без торговли они существовать не могут. Собственных произведений вывозится: 4000 барилей деревянного масла, 12 500 пудов винных ягод, столько же восковых свеч, 125 пудов шелку и 175 пудов меду. Из Черногории и Герцеговины пригоняется ежегодно около 110 000 баранов и коз и 15 000 быков и свиней, мясо которых, под именем копченой и соленой катрадино, отправляется из Катаро в Венецию и Триест. Бараньи и воловьи шкуры отпускаются невыделанные. Из Черногории получается 15 000 пудов сыру и столько же чрез Ризано из Герцеговины, который вместе со 150 000 пудов Морейского развозится в Италию и Левант. Бокезцы не уступят деятельным нашим промышленникам в сметливости и проворстве.
При владычестве венециян и австрийцев греческая вера была в крайнем утеснении. Нетерпимость римских католиков простиралась до того, что не только не позволили жителям греческого исповедания отправлять свободно богослужение, но даже запрещали ввоз из России церковных книг. Хотя в последние годы и печатались сии книги в Вене и Буде; но славяне не имели к ним доверия и доставали себе тайным образом библии, молитвенники и т. п. киевской и московской печати. Гонение, приличное суеверию XI и XII столетия, принудило весьма немногих славян переменить веру, что и укоренило взаимную ненависть между католиками и греками. Кровопролития, между ими бывшие, не оправдывают политики нашего просвещенного века, особенно потому, что жителей греческого исповедания гораздо больше, нежели католиков: сии последние едва ли составляют четвертую часть населения. После сего должно ли удивляться иступленному восторгу бедных славян, когда при занятии провинции россиянами греческая вера сделалась главной; когда они свободно могли отправлять свои торжества, могли получать священные книги, столь у них редкие; когда они слиялись в один народ с черногорцами, с которыми до сих пор вели беспрерывную гибельную войну и, наконец, когда увидели предел своим бедствиям и начало своего благоденствия. При появлении русских наступил для бокезцев золотой век; освобождение от всех повинностей, мир с черногорцами и торговля с Герцеговиной и другими турецкими областями обещали им многие выгоды. Кротость и истинно христианское веротерпение российского монарха, позволив свободное богослужение католикам, затворили уста гордому духовенству, которого честолюбие было причиной всех зол. Сия мера заставила умолкнуть вражду, разделявшую в продолжение нескольких