Выход на «бис». Александр ПлетнёвЧитать онлайн книгу.
патрубки и клапаны.
Даже за три недели похода стеснённая утроба подлодки вновь пропиталась сопутствующими запахами человеческих тел, ароматами камбуза, вонью вездесущей солярки…
Успевший отрастить сантиметровую щетину экипаж, рядовой состав, меняющий койку с соседом – с вахты в подвахту (только командир располагал отдельной каютой), выходил наверх по одному – высунувшись в рубочный люк, выцедить папиросу, получить в лицо солёными брызгами, глотнуть свежего воздуха, поглядеть на белый свет.
Какую-то дурную предначертанность видел во всём этом обер-лейтенант цур зее[42] Август-Вильгельм Клауссен, командир U-1226, подмечая, как безвозвратно, просачиваясь между утренней вахтой и вечерней, уходит время… в свои 25 лет, невзирая на привитую за годы войны оцениченность, всё ещё не утративший склонности к лирическим отступлениям: «…будто забортная вода фильтрацией в прохудившихся уплотнителях, точно вот как эта промозглая северная Атлантика сквозь его толстый свитер и двубортную кожаную куртку».
Последняя директива командования, переданная положенным кодом (не придерёшься), однозначно давала понять, что дела на суше приняли совсем уж безысходный оборот.
– Die Flinte ins Korn werfen?[43] – прозвучало из его уст поговоркой, уходящей, наверное, ещё во времена ландскнехтов. Смысла впрягаться за Гитлера в этой бойне обер-лейтенант уже не видел.
Мысли о возвращении домой… ностальгические образы далёкого Фатерлянда перечёркивались реалиями сводок с фронтов – сжимающихся тисками с запада и востока. И никакая высокопарная болтовня Геббельса не могла уже затмить горькую правду, лишь предвещавшую большую военную катастрофу рейха.
То, что Германию ждёт незавидная участь, это понимали уже даже самые наивные и упёртые.
«И будет нам как бы не похуже, чем после Великой войны[44]. Тут не прикроешься тем, что не имеешь никакого отношениям к разнузданности головорезов из СС на славянских землях. Здесь на западном направлении мы тоже порой, и давно уже, обходимся с противником далеко не по-джентльменски. И коли погибать от рвущихся вокруг глубинных бом, в окружении тонн воды – то всем скопом, в стальном гробу – одним на всех».
…год назад на U-469 сгинул брат Эрнст.
«Если не гибель… – плен?»
Ходили слухи и прочие выуженные из эфира обещания озлобленных британцев, готовых мстить за свой «вчерашний» бессильный страх перед «волчьими стаями», за потери торгового флота и жертвы среди гражданских моряков[45].
«Неизбежные в таком деле жертвы», – передёрнулся Клауссен, будто желая оправдаться. И с радостью отвлёкся от тягостных дум – очередная «голова на перекур», высунувшаяся из люка, сообщила, что у оператора радара есть новость – что-то засёк в своих диапазонах.
Выругавшись, обер-лейтенант поспешил вниз, спускаясь по скоб-трапу, стягивая лоснящуюся влагой одежду. Пользоваться стоящим на лодке FuMO[46] в режиме активного поиска
Zur See (
Die Flinte ins Korn werfen (
«Великая» или «Большая» – здесь, в принятом на Западе значении, относящемся к Первой мировой.
Реальные факты – англичане скверно обходились с пленёнными германскими подводниками, имели место даже случаи доведения до самоубийства. Можно предположить, что такому отношению в том числе способствовало официальное коммюнике Черчилля, заявившего, что «немецкие U-боты подлые и презренные негодяи, которые топят наши суда, а наши подводники доблестные и благородные рыцари».
Самым честным в этом отношении оказался американский адмирал Чарльз Локвуд, возглавлявший подводные силы США на Тихом океане. Когда на Нюрнбергском процессе нациста Дёница обвинили за ведение «неограниченной подводной войны», Локвуд официальной телеграммой на имя президента Трумэна потребовал предать военному суду и его, так как и «его мальчики» действовали, руководствуясь доктриной «Топи их всех!».
Радар компании «Lorenz», адаптированный для нужд флота под индексом FuMO.