Нигилист-невидимка. Юрий ГаврюченковЧитать онлайн книгу.
по Выборгской стороне в бараки ткачей представлялось делом немыслимым. Из Озерков казалось даже проще идти на Пески. Не ближний свет, но оттуда к остальным добираться будет сподручнее. Когда времени хоть отбавляй, можно поспеть куда угодно. «В первой же лавке куплю ломоть рыбника», – утешил себя беглец, и сразу возникла зримая цель и побуждение двигаться дальше.
Навстречу с Большой Озёрной вывернул мелкий живчик в канотье, несуразной летней паре горчичного цвета в тёмно-зелёную клетку и вишнёвых остроносых штиблетах с белыми вставками. Из-под короткой штанины свисала распустившаяся кальсонная завязка. Человечек резво скакал и безмятежно улыбался, радуясь отличной погоде. По его характерной подпрыгивающей походке Савинков сначала догадался, куда тот направляется, а только потом сообразил, кого видит перед собой.
Это был известный читающей публике фельетонист и репортёр Ежов, подписывающийся также как Вульф, Волков и Двое Из Ларца, сотрудник множества санкт-петербургских и московских газет, по крещению православный, по убеждению атеист, по политическим взглядам – либеральных наклонностей социал-демократ. Перебирая товарищей, к которым можно приткнуться, Савинков о нём даже не вспомнил, хотя хорошо знал Ежова по правозащитной деятельности за свободы рабочего класса и нередко встречал на собраниях.
Прохожий цепко глянул и перестал сиять. Он замер, дёрнулся, словно вознамерившись пуститься наутёк, но продолжил путь, повесив голову и скукожившись. Савинков решил, что и Ежов его узнал, только соблюдает конспирацию, однако не хотел упускать подарок судьбы. Если в первом же встречном провидение послало знакомого, значит, доверило в личную собственность, смекнул голодный юрист. Теперь Ежов – законная добыча, надо только изловчиться и поймать.
Нужда придала динамичности. Савинков лучезарно улыбнулся и с восторгом крикнул:
– Вульф!
Прохожий втянул голову в плечи и демонстративно отвернулся.
– Ежов? Что за встреча!
Тот сделал вид, что не заметил. Поравнявшись, он попытался улизнуть, но Савинков крикнул громче и повелительнее:
– Ежов!
Бедняга обратил к нему узкую физию, стараясь не кукситься, изобразил гримаску радости, сбавил ход. Обменялись рукопожатиями.
– Борис, Борис, безумно рад тебя видеть, – грассируя не на французский и явно не на придворный лад, затарахтел репортёр. – Какими судьбами в Санкт-Петербурге? Ведь, если не ошибаюсь… – голос его упал, он так неопределённо махнул куда-то в сторону карельских лесов, что не осталось сомнений, в какие дали направлен вольный жест.
– Совершенно верно, камрад, – на немецкий манер, как между товарищами порой было свойственно, подтвердил Савинков. – Только теперь я здесь, и надо срочно найти угол. Какую-нибудь тихую дачу, где не бывает полиции. Ты ведь туда идёшь, да? К графине?
Упоминание титула ввергло Ежова в смятение и досаду. Однако журналист сделал усилие и сменил вывеску на приветливую.
– Я