Верховное командование 1914–1916 годов в его важнейших решениях. Эрих фон ФалькенгайнЧитать онлайн книгу.
привлекательны, чем трезвый сухой расчет на «синицу в руках» и неуклонное медлительное решение задачи по обеспечению безопасности территории Рейха. Ненависть и зависть к Фалькенгайну со стороны командования на востоке усилилась, дойдя до открытого неповиновения приказам.[31] Истинный герой кампании 1915 г. был совершенно неадекватно оценен всеми, кроме его покровителя, кайзера Вильгельма II.
Фалькенгайн не смог пожать лавры за чрезвычайно успешную кампанию 1915 г., так как всегда старался соответствовать девизу графа Шлиффена «более быть, чем казаться». В то время, как Гинденбургу в немецких городах стали устанавливать деревянные статуи, Фалькенгайн не гнался за популярностью. Многие триумфы германского оружия, последовавшие благодаря спланированным и организованным Фалькенгайном операциям, были приписаны кому угодно, но не ему. При этом, знаменитая бойня у Лангемарка в ноябре 1914 г., так называемый Kindermord («убийство детей»), когда цвет германского студенчества и молодежи погиб в самоубийственной смелости атаках на британские позиции, ассоциировалась с начальником Генштаба. Затем, в сочетании с Верденом, это привело к тому, что имя Фалькенгайн стало синонимом бесполезной бойни. Д. Киган описывал трагедию главы ОХЛ так: «Несмотря на достоинства его личности и интеллект, представительность, честность, решительность, самоуверенность, доходящую до надменности, и доказанность его способностей в качестве штабного офицера и военного министра, он пострадал от того, что общественное мнение связывало его имя скорее с поражением, чем с победой».[32]
Особенностью Фалькенгайна по сравнению с его преемниками на посту главы ОХЛ было то, что он упорно стремился сохранить видимость нормальной жизни в Германии, не прибегал к резким мобилизационным мерам, громким воззваниям и чрезвычайным социально-экономическим мерам. Его шаги в милитаризации экономики и решении сырьевой и кадровой проблемы были достаточно последовательными и умеренными. Возможно, он полагал, что исключительные решения не нужны ввиду качественного превосходства германской армии. Любые действия, которые могли привести широкие массы к осознанию глубины надвигающейся катастрофы, Фалькенгайн запрещал. Кроме того, в конце 1915 г. он наделся, что разгром русской армии, Сербии, вступление в войну Болгарии до некоторой степени уравновешивают критическое положение Центральных держав. В своем докладе кайзеру в начале 1916 г. он утверждал, что после «Великого отступления» русская армия не способна к серьезным наступательным действиям, и даже верно указывал причины падения боеспособности, хотя и опережал реальные события примерно на год.[33] Наступление Западного фронта русской армии на озере Нарочь в марте 1916 г. и последующая искусная германская контратака, казалось, полностью подтвердили выводы и надежды Фалькенгайна.
В начале 1916 г. в германских верхах разгорелся жаркий спор по вопросу об объявлении неограниченной подводной войны. Горячий