О времени, о душе и всяческой суете. Джон БраннерЧитать онлайн книгу.
Этим вечером на дорожке было не так много людей. Группка детей лет десяти-двенадцати прорвалась на центральную полосу неподалеку от него, но вскоре заинтересовалась аттракционом впереди и снова сошла. Наблюдая за ними, Джевонс моментально ощутил себя в их возрасте, вспомнив, как ходил смотреть на стройку первой, величайшей из Ярмарок, бывшей всего лишь парком аттракционов. Горки были больше и лучше всех остальных; с этого все началось. Теперь были и другие – очень много. Если верить рекламным лозунгам, лишь одну эту Ярмарку за ночь посещал миллион человек. Миллион человек, бегущих от неуютной реальности тишины и мыслей, от опасности завтрашнего дня, от смерти, поджидающей в небесах, которую, к счастью, не было видно, потому что Ярмарку защищала крыша от дождя…
А теперь признай свою вину, хорошо? Его расслабленное тело позволило ему задуматься и ухватиться за идею, как собака за любимую кость, посылая разряд агонии сквозь дряхлые и гниющие зубы в сознание, служившее единственным оправданием человеческой расы, а эти люди прилагали все возможные усилия, чтобы лишиться его на одну хаотичную, полную удовольствий ночь…
С чего все это началось? Тебе ли не знать; ты был там. Пророчество после события – давай! Все началось, когда первая мать успокаивала испуганного ребенка, пытаясь как-нибудь отвлечь его; продолжилось, когда люди забыли вырасти, когда призрак детства превратился в настоящих людей за морем, и этот призрак непрестанно ждал возможности сбросить на тихие, уютные дома водородную бомбу и паралитический газ. Разумеется, от этого они и бежали.
О, приближалась война. Она приближалась уже долгие годы и продолжит приближаться, пока не начнется, и никто уже не сможет подвергнуть этот факт сомнению. Она начнется, и это так же верно, как и то, что твое наследие при рождении – страх, молча обратился он к стоявшему впереди ребенку. Людям так долго это внушали, что им кажется, будто от них этого в некотором роде… ожидают.
А потом Ярмарки кончатся, и начнется ад, хотя разве некоторые люди не считают все это адом, это вечное разочарование, поиски чего-то вечно недостижимого?
Эскапизм. Побег. Уйти. Бежать – бежать по дорожке на Ярмарке, потому что ты можешь погибнуть, дурень ты этакий, да и стоит ли жизнь того, чтобы жить?
По всей стране – по миллиону посетителей за ночь, тех, кто не лежит без сна в темной комнате, охваченный тревогой, тех, у кого нет будущего: они погружаются в единое вечное, как им кажется, настоящее, однако ничто не вечно, ведь снова и снова наступает рассвет, и солнце напоминает о водородной бомбе, а дождь – о распылении паралитического газа. (Выкрикни: «Газ! Газ!» – но разве они заметят, хотя их обучали пассивной обороне и как вести себя при атаке паралитическим газом и радиации; эти мальчишки и девчонки, принесшие в жертву два года на алтаре ненависти – побеспокоятся ли о том, чтобы бежать дальше и быстрее, чем бегут сейчас, как можно дальше от действительности?)
Когда он преодолел пять с половиной миль на скорости пятьдесят миль в час, пол у него под ногами